Эдгар По - Ворон(переводы)

Зловещий ворон, гость нежданный,

Однако что за ерунда:

То имя разве – никогда?

Но неподвижен ворон был,

Молчанье стало мне ответом,

Как будто душу он излил,

Прокаркав хрипло слово это;

Но прошептал я еле слышно:

"О странник, ты меня покинешь,

Как юности мечтанья сгинешь",

И разобрал не без труда

Насмешливое – "Никогда!"

Упало слово в тишине,

Как ком земли о крышку гроба -

О ворон! В царствии теней

Хозяин твой, сраженный роком!

Давно надежду он оставил,

И песнею печаль восславил,

В тоске сжигающей истаял -

В песок ушла любви вода

И не вернется никогда;

Но что хотел ты мне сказать,

Порочная, лихая птица?

Пытаясь тайну разгадать,

Я на подушки опустился.

Напротив важный гость суровый,

Впиваясь в бюст венцом терновым,

Следил за мной зрачком лиловым,

И тень его пятном легла

На мрамор ясного чела;

Струился свет на мягкий бархат,

И я в каком-то полусне

Перебирал в уме догадки,

Как четки юношеских дней;

И тишины не нарушая,

Летел я мыслью к башням рая,

На гриву ветра припадая,

Но только серый листопад

Кружился в сумраке палат;

Казалось, воздух стал плотнее,

И сладкий, терпкий аромат,

Волнующий, как шепот хмеля,

Смягчает быль былых утрат;

Ужель святое провиденье

Дарует мне благословенье,

Душе истерзанной забвенье,

И белокрылый серафим

С небес спускается, незрим?

О птица зла, пророк Геенны,

Хотя ты послан Сатаной,

Ответь – найду ли избавленье,

Смогу ли обрести покой?

Кошмар сплетает паутину

Средь комнат и веранд пустынных,

Лишь ты один, неустрашимый,

Осмелился придти сюда -

Но крикнул ворон: "Никогда!";

Открой тогда, во имя Бога,

Пророк, бродяга мрачных гор,

Вознесшись в райские чертоги,

Смогу ли я обнять Ленор?

На сердце давит мне разлука,

Душа моя иссохла в муках -

Согрею ль вновь любимой руку

В своей руке? Но гость ночной

Застыл над дверью, как немой;

"На этом мы должны расстаться -

Вскричал я. Друг ты иль злодей,

Хотел бы я один остаться

И боле лжи не знать твоей.

Ты спальню тотчас же покинешь,

И вновь во тьму глухую сгинешь,

Не медля ни секунды, вынешь

Свой клюв из сердца моего,

Исчезни – больше ничего!";

Увы! Напрасные надежды!

Застыло все, как в давний день,

И свет струится, как и прежде,

Пятнает пол пришельца тень;

Как демон спящий, над дверями

Впивается он в бюст когтями,

И холодом из окон тянет,

И ночь блуждает по дворам,

Роняя слезы тут и там…

Полночь мраком прирастала; одинокий и усталый

Я бродил по следу тайны древних, но бессмертных слов.

Усыпляя, плыли строки; вдруг раздался стук негромкий,

Словно кто-то скребся робко в дверь моих волшебных снов.

"Странник, – вздрогнув, я подумал, – нарушает сладость снов,

Странник, только и всего".

О, я помню, дело было в декабре унылом, стылом,

И камин ворчал без силы, уступая теням спор.

Страстно жаждал я рассвета, – тщетно проискав ответов,

Утешений в книгах ветхих – по потерянной Ленор,

По прекраснейшей из смертных с чудным именем Ленор,

Чей был смертный час так скор.

Шорох шелковой портьеры, вкрадчивый, глухой, неверный,

Теребил, тянул мне нервы, ужас полнил существо,

Так что, страхи отгоняя, я твердил как заклинанье:

"О ночлеге просит странник у порога моего,

О ночлеге молит странник у порога моего,

Странник, только и всего".

Вскоре, мужества исполнясь, я шагнул как в омут в полночь:

"Сэр… мадам… – не знаю, кто вы – не ищите строгих слов:

Я в дремоте был печальной, и так тихо вы стучали,

Вы столь слабо постучали в двери дома моего,

Что, я думал, показалось…" – распахнул я дверь рывком -

Темнота и… – ничего.

В тьму недвижным впившись взглядом, замер я; и будто рядом

Ангел снов и страхов ада черное крыло простер.

Тишина была полнейшей, темнота была кромешной,

И лишь призрак звука нежный шепот доносил: "Ленор!"

Это я шептал, и эхо возвращало мне: "Ленор!" -

Эха бесполезный сор.

В комнату вернувшись грустно, без надежд, в смятенных чувствах,

Я услышал те же стуки, – чуть ясней, чем до того.

Я подумал: "Да ведь это у окна скребется ветер;

Гляну – и в одно мгновенье будет все объяснено,

Сердце стоит успокоить – будет все объяснено…

Ветер – только и всего!"

Но едва открыл я ставню, как на свет, с вальяжной статью

Благородной древней знати, ворон выступил из тьмы.

Не смущаясь ни секунды, извинений, даже скудных,

Предъявить и не подумав, он уселся над дверьми -

Как на трон, на бюст Паллады взгромоздился над дверьми -

Наяву взирать на сны.

Видя гордое величье, видя, как смешно напыщен

Этот лорд из рода птичьих, скрыть улыбку я не смог.

"Ты, хоть временем потрепан, но уж, верно, не из робких;

Так скажи: на тех дорогах, что ты в жизни превозмог, -

Звали как тебя в том аде, что ты в жизни превозмог?"

Каркнул ворон: "Nevermore".

Сей бесхитростною речью, сколь скупой, столь человечьей,

Удивленный бесконечно, я воззрился на него;

Потому как, согласитесь, смертным раньше и не снилось,

Чтобы птицы громоздились над порогами домов,

Чтоб на бюсты громоздились над порогами домов -

Птицы с кличкой "Nevermore".

Ну а ворон, в грусти словно, молвил только это слово,

Будто в этом самом слове вся душа была его.

И замолк, перо не дрогнет; из меня же слабый, робкий

Выдох вырвался негромкий: "Я друзей сберечь не мог, -

Так и он к утру исчезнет, как надежды до него".

Рек здесь ворон: "Nevermore".

Звук в ночи таким был резким, так пугающе уместным,

Что я дернулся с ним вместе, под собой не чуя ног.

"Но, конечно, – бормотал я, – это весь запас словарный,

Что какой-то бедный малый заучить ему помог,

Хороня свои надежды и кляня тяжелый рок

Бесконечным "Nevermore".

Ворон все же был забавен, и, чтоб грусть свою разбавить,

Я, дела свои оставив, кресло выкатил вперед;