Вадим Шефнер - Избранные стихи

Эти стены много лет
На себе хранят
То, о чем забыл проспект
И забыл фасад.

Знаки счастья и беды,
Память давних лет —
Детских мячиков следы
И бомбежки след.

Ленинградские дворы,
Сорок первый год,
Холостяцкие пиры,
Скрип ночных ворот.
Но взывают рупора,
Поезда трубят —
Не пора ли со двора
В райвоенкомат!
Что там плачет у ворот
Девушка одна?
— Верь мне, года не пройдет
Кончится война.
Как вернусь я через год —
Выглянь из окна,
Мы с победою придем
В этот старый дом,
Патефоны заведем,
Сходим за вином.

Здравствуй, двор, прощай, война.
Сорок пятый год.
Только что же у окна
Девушка не ждет?

Чья-то комната во мгле,
И закрыта дверь.
Ты ее на всей земле
Не найдешь теперь.

Карты сказочных планет
Смотрят со стены,—
Но на них — осколков след,
Клинопись войны.

Старый двор, забытый сон,
Ласточек полет,
На окне магнитофон
Про любовь поет.

Над поленницами дров
Бережет стена
Карты призрачных миров,
Ливней письмена.

И струится в старый двор
Предвечерний свет…
Всё — как было с давних пор,
Но кого-то нет.

Чьих-то легоньких шагов
Затерялся след
У далеких берегов
Сказочных планет.

Средь неведомых лугов,
В вечной тишине…
Тени легких облаков
Пляшут на стене.

Пусть ржут метафорические кони,
Поет стрела, летя издалека.
Я знаю сам, что жизнь — как на ладони
Та линия — ясна и коротка.

Не очень долго и не очень много
До отдыха последнего идти,
Но не грустна и не страшна дорога,
И есть о чем задуматься в пути…

Заплакала и встала у порога,
А воин, сев на черного коня,
Промолвил тихо: «Далека дорога,
Но я вернусь. Не забывай меня».

Минуя поражения и беды,
Тропой войны судьба его вела,
И шла война, и в день большой победы
Его пронзила острая стрела.

Средь боевых друзей — их вождь недавний
Он умирал, не веруя в беду,
И кто-то выбил на могильном камне
Слова, произнесенные в бреду.

Но, в сером камне выбитые, строго
На склоне ослепительного дня
Горят слова: «Пусть далека дорога,
Но я вернусь. Не забывай меня».

Нас женщины в путь провожают
Порой на года, на года —
И словно заранее знают,
Где нас ожидает беда.

Негромкие их наставленья,
Улыбки встревоженных лиц
За нами летят в отдаленье,
Как стая невидимых птиц.

Где помощи нет ниоткуда,
Где ждет нас последняя тьма —
Порой совершается чудо:
Опасность уходит сама.

Она за крутым поворотом
Скрывается, нас не губя, —
Как будто вспугнул ее кто-то
Иль принял ее на себя.

И снова ночные скрижали
Струят утешительный свет.
А тех, кто нас в путь провожали,
Быть может, в живых уже нет.

Как бы ударом страшного тарана
Здесь половина дома снесена,
И в облаках морозного тумана
Обугленная высится стена.

Еще обои порванные помнят
О прежней жизни, мирной и простой,
Но двери всех обрушившихся комнат,
Раскрытые, висят над пустотой.

И пусть я все забуду остальное —
Мне не забыть, как, на ветру дрожа,
Висит над бездной зеркало стенное
На высоте шестого этажа.

Оно каким-то чудом не разбилось.
Убиты люди, стены сметены, —
Оно висит, судьбы слепая милость,
Над пропастью печали и войны.

Свидетель довоенного уюта,
На сыростью изъеденной стене
Тепло дыханья и улыбку чью-то
Оно хранит в стеклянной глубине.

Куда ж она, неведомая, делась
Иль по дорогам странствует каким,
Та девушка, что в глубь его гляделась
И косы заплетала перед ним?..

Быть может, это зеркало видало
Ее последний миг, когда ее
Хаос обломков камня и металла,
Обрушась вниз, швырнул в небытие.

Теперь в него и день и ночь глядится
Лицо ожесточенное войны.
В нем орудийных выстрелов зарницы
И зарева тревожные видны.

Его теперь ночная душит сырость,
Слепят пожары дымом и огнем,
Но все пройдет. И, что бы ни случилось, —
Враг никогда не отразится в нем!

Ударит осколок под левый сосок,
Трава заалеет во рву…

Я пальцы изрежу о стебли осок,
С минуту еще проживу.

Раскрутится фильм небывалой длины,
Заснятый за множество лет…
И детство,
и юность,
и встречи,
и сны —
Каких только кадров там нет!
Разлуки,
дороги,
улыбки,
дома,
Свои и чужие грехи…
Какой оператор, сошедший с ума,
Такой наснимал чепухи?

Но встанут на место дома, и мосты,
Ошибки, и клены в цвету,
Когда на экране появишься ты,
Наплывом на всю суету.

Ты встанешь у синих задумчивых рек,
В полях, разодетых весной,
Такая печальная, будто навек
Пришла расставаться со мной.

Я крикну тебе: «Дорогая, постой,
Прощаться еще не пора —
Покличь санитаров, хоть ниткой простой
Пусть сердце зашьют доктора.

Хоть час бы прожить, хоть короткий денек —
Я так не хочу темноты.
Ведь я на тебя наглядеться не мог,
Зачем прощаешься ты?..»

Марсианин умирал
На Земле моей,
С Марса он к себе не ждал
Белых кораблей.

В телескоп он разглядел,
Что у нас — беда,
Добровольцем прилетел
Именно сюда.

В партизанский наш отряд
Заявился он,
Не гражданский, не солдат,
А в бою — силен.

С нами он, как друг и брат,
В смертный бой ходил,
Он трофейный автомат
Сам себе добыл.

Марсианин умирал
Средь земных людей,
Он медпомощи не ждал
Со звезды своей.

Не страшась в тяжелый час
Никаких невзгод,
Он на Марсе ради нас
Полный взял расчет.

С нами радость и беду
Он делить привык,
Быстро, прямо на ходу
Выучил язык.

Был он доброй шутке рад,
Не заносчив был,
В самокрутке самосад
Запросто курил.