Ника Турбина - Стихи и статьи о Нике

«Название этой книги, — объяснял Евтушенко, — мы выбрали вместе с Никой. Восьмилетний ребенок в каком-то смысле — это черновик человека».

Спорное, очень спорное утверждение, будто ребенок — черновик человека. Он уже человек. И дети, как правило, гораздо лучше, чище, нормальнее взрослых. Недаром ведь, желая кого-то похвалить, мы говорим, что «он наделен каким-то вечным детством».

Вот это заглавное стихотворение:

Все тексты в сборнике оказались подобны этому — по объему, по нерву, по качеству. Восьмилетний поэт с трагическим, абсолютно недетским мироощущением. И первая реакция — автор пережил все: горечь любви, боль расставания и потерь, смертельную тоску. От стихов — озноб. В них — тяжесть дня, сумрачные леса, крик, раненая птица, волчьи тропы…

Это привлекало и завораживало. Но и настораживало. Не верили, что девочка пишет сама. Ходили слухи, будто мама ее, Майя Анатольевна, неудавшаяся поэтесса, вот, мол, она и… Доподлинно же (из предисловия Евтушенко) было известно, что Никин дедушка — Анатолий Никаноркин, автор нескольких поэтических книг, а еще, что училась Турбина в «той самой ялтинской школе, где когда-то училась гимназистка Марина Цветаева».

Обвинения в несамостоятельности, особенно, наверное, со стороны жестоких сверстников, так достали маленькую поэтессу, что она ответила стихотворением: «Не я пишу свои стихи? Ну хорошо, не я. Не я кричу, что нет строки? Не я. Не я боюсь дремучих снов? Не я. Не я кидаюсь в бездну слов? Ну хорошо, не я».

Самый дурацкий вопрос, который только можно задать поэту: как вы пишете? В случае с Никой это вопрос вопросов, ведь жить стихами она стала гораздо раньше, чем научилась выводить палочки и крючочки.

«Я начала сочинять стихи вслух, когда мне было три года… Била кулаками по клавишам рояля и сочиняла… Так много слов внутри, что даже теряешься от них…»

Стихи не давали ей спать. Ночами юная сочинительница будила маму или бабушку и умоляла поскорее записать строчки, которые возникали неизвестно откуда, словно кто-то их диктовал. Они буквально душили ее…

Кроме книжки, почти одновременно у Ники вышла пластинка со стихами. Тогда еще издавали такие диски с голосами поэтов. Слова для конверта написала Елена Камбурова, которая пела несколько Никиных текстов.

Пластинка — лучший ответ всем сомневающимся. Как вспоминал Евтушенко, «уже сразу после первых строк, произнесенных ею, отпали все сомнения в том, что ее стихи — это плод литературной мистификации. Так могут читать только поэты. В голосе было ощущение особого, я сказал бы, выношенного звона».

Книжка, пластинка, телевидение, радио, переводы стихов на европейские языки, литературные фестивали, Юлиан Семенов и Майя Луговская в качестве собеседников, международные премии… В Италии 12-летняя Ника получает за свои стихи «Золотого льва». Из русских поэтов подобного отличия удостоилась только Анна Ахматова.

Ника — феномен, ее изучают специалисты. Один из вердиктов — инопланетянка. Она собирает залы, где читает свои стихи на манер Вознесенского, срываясь с крика на шепот, отбивая ладошкой ритм. Забавно! А отвечая на записки, сообщает о желании пойти в актрисы.

Вместе с Евтушенко выступает в Америке.

Внимание, обожание, удивление, умиление, восхищение — все ей. С избытком, с перебором. На провинциальную девочку обрушивается слава, с которой можно стричь купоны. «Ее возили выступать по домам отдыха за 150 рублей», — вздыхает Андрей Вознесенский.

Начинается мифотворчество, которому впоследствии Ника и сама будет способствовать. Да и как не потерять голову, когда первый поэт России, сам «дядя Женя», пишет о тебе черным по белому: «Я не случайно назвал Нику поэтом, не поэтессой. С моей точки зрения, налицо редчайшее явление, а может быть, чудо: восьмилетний поэт».

Помните, «Жестяной барабан» — пронзительную историю мальчугана, не желавшего взрослеть? Вокруг Ники, как теперь уже очевидно, были люди, которые тоже не хотели ее взросления. Не только потому, что занятно иметь дело с вундеркиндом. Пусть даже характер у девчонки не сахар. Они понимали, что по гамбургскому счету эти стихи гениальны лишь в контексте возраста их автора. А вот станет ли большая Ника большим поэтом?..

Но она, конечно, росла. Переходный возраст. Плюс непростые отношения с матерью, которая вышла замуж, родила второго ребенка. Ника чувствует себя обделенной нежностью, теплом, вниманием. И не только материнским, но и читательским, а еще — поддержкой прежних своих опекунов. В неполные 16 лет она переезжает в Москву. Вскоре выходит замуж. И тут начинается бразильский сериал.

Ее муж — богатый итальянец со швейцарским паспортом, психиатр, владелец клиники (позднее он якобы начнет лечить своих пациентов с помощью стихов своей русской жены, а она станет ему ассистировать). По одной версии, он маньяк, по другой — милейший человек. Избранник старше Ники более чем на полвека! Она утверждала, что в момент бракосочетания ему было 76 лет и что в интимном плане он оказался лучше ее сверстников.

Турбина уезжает за границу, в Лозанну. Здесь, в СССР, ей невмоготу. Она бежит от безденежья и безнадежности. От себя самой. После скажет, что эмиграция и замужество — ошибка: «Все это было красиво и трагично, как растоптанная роза…»

Только вот было ли?

Откуда сомнение и скепсис? В ее биографии много белых или, если хотите, темных пятен. Она не то чтобы выдумывала факты, она просто жила в своем мире. В зазеркалье, где желаемое выдавалось за действительное. Да прибавьте еще алкоголь и вроде бы даже наркотики…

Вернувшись после развода в Москву, Ника жила на окраине, в жуткой хрущобе, без телефона, в компании собаки и двух кошек. Немного поучилась во ВГИКе (по другим источникам — в ГИТИСе). После училась или делала вид, что учится в Университете культуры на режиссера.

Когда я заговорил о Нике с Андреем Вознесенским, тот ответил:

— После ее смерти «Новая газета» написала, будто я ее отец. Это глупость, неправда. У меня был роман с ее матерью, но позже, позже…

Я не поленился, разыскал тот номер. Читаю: «И уж совсем не знаю, — пишет неоднократно общавшийся с Никой журналист Сергей Миров, — был ли ее настоящим отцом до сих пор знаменитый советский поэт…»

Почему Андрей Андреевич решил, что речь о нем? Никаких имен Миров не называет, однако нетрудно догадаться, что подразумевается Евтушенко, ведь именно он «открыл» восьмилетнего поэта.