Мадина Хуршилова - Стихотворения

И упав, навсегда среди желтых цветов затерялась.

Нарисуй мне, художник, остывшие угли костра

В той долине, где были обманчиво-мягкие травы,

Где – не знаю за что – прирученного волка вчера

Затравили собаками ради жестокой забавы.

Демон-Хранитель

Я перед бездной не заплачу,

А нет пути – так путь создам,

Всю силу, всю свою удачу

Тебе отдам.

Святые грешным не помогут,

Помогут силы ада мне,

И я молюсь – молюсь не Богу,

А Сатане.

Что рай, что светлая обитель,

Их больше нет и нет меня,

Я только демон твой хранитель

Среди огня.

В Зазеркалье слились воедино покой и война,

Там не сразу поймешь выраженье изменчивых лиц,

И недремлющим оком из мрака алеет луна,

А призывы о помощи там превращаются в птиц.

Как же так, как же так,

Заколдованный круг,

Кто же мы, если "враг"

Там звучит будто "друг",

Если "нет" – это "да",

Если солнце зимой,

А кривая всегда

Там короче прямой.

Будет ночь, и на ком-то опять захлестнется петля,

Там любовь – это бог, и она непременно права,

А у нас, если где-то в крови захлебнется земля,

Почернеет она и не вырастет долго трава.

Ну а там на крови

Расцветают цветы,

Что прекрасней любви

И светлее мечты,

И цветок, и вампир -

Все одно, все одно…

Полупризрачный мир -

Он и яд, и вино.

Там нет полутонов, и порой беспощадно добро,

Там не нужно оружия, слово сильнее меча,

Там хранитель не ангел, а демон, а смерть – серебро,

А еще там казнимые молятся за палача.

Но влечет и зовет

Мир таинственных сил,

В Зазеркалье живет

Тот, кто все сочинил -

Эту адскую смесь

И еще – нас с тобой,

Чтобы жили мы здесь

И стремились домой.

На треснутом зеркале тонкая пыль, будто иней,

Туманит и гасит огни незажженых свечей,

За гранью стеклянной – набросок из сглаженных линий

И сломанных, будто бы старые копья, лучей.

Там книжные полки, но мне не знакомы те книги,

И странные руны – тисненье на их корешках,

И бродят, как блики, холодные быстрые миги

На кожаных креслах, на черных шкафах и столах.

В глуби зазеркалья, обманной стране искажений

Воздушно-легки очертанья тяжелых вещей,

И ярки в объятии вечном застывшие тени,

Две лунные тени, и нет в этом мире людей.

Строки-зеркала

Ловят отраженья

Темного угла.,

Быстрого движенья

Бледных бледных рук,

Трепетанье скрипки,

Тонкий профиль вдруг,

Или тень улыбки,

Легкий взмах крыла,

Лунную дорогу -

Все, что зеркала

Отразить не могут.

Я зеркало черное.

Стремления тайные,

И тени узорные,

И встречи случайные,

Глаза светло-синие,

Морские и летние,

Январские инеи,

Разлуки последние -

Теперь отражения,

И мнится забавою

Любое сражение,

Где левое – правое.

Горит осиянная

Звезда путеводная -

Поверхность стеклянная,

Как прежде, холодная.

Там грозы весенние,

И свечи сгоревшие,

Печали осенние,

Цветы облетевшие,

Что, падая на воду,

Как бусины нижутся,

А черные заводи

Как прежде, не движутся.

И все отразила я,

Но все исковеркала,

Не злая, не милая -

Я черное зеркало.

Что ж, шабаш сегодня, ведь было так :

Она, распахнув окно,

осмелилась вновь улететь во мрак,

Совсем как давным-давно.

А он, с обожженной крылатой душой

Ее ждал у края земли,

И люди, любви не зная такой,

Понять ее не могли.

И ярче солнца плыла луны

Над ними, как грешный нимб,

И тени ночи – созданья сна

Бесшумно слетались к ним

Послушать, как новорожденный стих

На части рвет тишину,

Сплетались руки, а души их

Волшебно слились в одну.

Она же ведьма, а он ведьмак,

Но шабаш не день – лишь ночь,

Она возвратилась в свой дом, во мрак,

Он – с ветром умчался прочь.

И что осталось? Лишь пара строк,

И никто им помочь не смог.

Если б сломанные крылья

Не болели,

Как узнать, что крылья были

В самом деле?

В самом деле?

И в тебе душа поэта,

Мой крылатый,

Но за это, но за это

Есть расплата:

Слабы руки у крылатых,

Сила – в крыльях,

А в руке любое злато

Станет пылью.

* * *

Он пришел, как знак

Нам или не нам,

Словно черный маг

В православный храм.

От святых икон

Не отводит взгляд,

А со всех сторон

На него глядят

Мертвые глаза,

Будто в горло нож,

Свечи, образа,

А по телу дрожь,

Колокольный звон,,,

В нем такая власть!

И не знает он -

На колени ль пасть

И себя спасти

От огня страстей,

Или вознести

Средь свечных огней

Грешные мольбы,

Древние слова…

Где-то – звук трубы,

Где-то – синева,

И обитель сна,

И холодный Лимб…

А над ним – луна,

Как кровавый нимб.

Объясните одну мне примету из многих примет,

Отчего так горяч ветер, дующий в южную сторону,

Отчего на вопрос “кто со мной” получила в ответ

Лишь перо в поднебесье парящего черного ворона.

И упало перо, и к моим опустилось ногам,

И казалось оно тайным знаком – напрасно, наверное,

Как напрасна ночная тоска по иным берегам

И безглазая глупая вера в ученье неверное.

Молчаливая птица давно растворилась вдали,

Я кричала “постой!” только разве удержишь свободную.

Но сумела помочь она взгляд оторвать от земли

И увидеть звезду – золотую звезду путеводную.

Струны лунной арфы натянулись…

Не жалей меня, не плачь, стоокая,

Ведь давно не одинока я,

Отчего тебе мои друзья

Не понравились, не приглянулись?

С вечной неразлучною гитарой,

Чем же этот плох? Игрок, поэт,

Лихо брал на абордаж корвет,

И под чей-то свист, под лунный свет

Вздернут был потом на рее старой.

Иль другой – подобного героя

Не сыскать. Его отметил рок,

Неулыбчив взгляд, в крови клинок,

И печален, хоть порой жесток -

Тот, кто видел, как горела Троя.

Или тот, кто дерзко жил, играя,

Мой беспечный, мой названный брат,

Что каких-то пару лет назад

На машине врезался в закат

И, смеясь, промчался мимо рая.

Но, качая черной головою,

Уронила ночь слезу-звезду

И сказала: "Ты живешь в аду,

Если мертвых лишь в своем саду

Собираешь на свою беду…

Им ли быть с тобой, с тобой – живою?

Только это все слова, слова,

Ведь для века, скажем, двадцать два,

Даже я давным-давно мертва.

Ты пришла, но тебя я не сразу узнала,

Мы похожи с тобой, как зарница и ночь.

Если прошлое в прошлом – начнем все сначала,

Светлый эльф-полукровка, моя ли ты дочь?

Вот ключи от судьбы, что твои изначально,