Алексей Жемчужников - Стихи

Вот и сумрак сходит, в воздухе прохлада…
Ни о чем не мыслю, ничего не надо.

Нет, сердце, значит, не остыло,
Не загрубел с летами вкус!
На то, что прежде было мило,
Я и теперь не нагляжусь.

Меня пленяет особливо
Своеобразный этот вид
Дороги грустно молчаливой
С ее аллеями ракит.

Я их разгадываю думу,
Когда под тенью их иду;
И с ними сам, в ответ их шуму,
Беседы долгие веду.

Они, ветвисты и могучи,
Про старину мне говорят;
Про вихри, грозовые тучи,
Снега, метель, мороз трескучий
И дней счастливых длинный ряд.

Но вот сухие две ракиты
Лежат в изнеможенье сил…
Не бурей злой они убиты, —
Злой человек их погубил.

Они сломились и ветвями,
Как будто крепкими руками,
Упав, о землю оперлись;
И, распростившись с небесами,
С тех пор печально смотрят вниз.

Но смерть ракиты вековые
Со света выжить не могла:
Пошли побеги молодые
От расщепленного ствола.

О, как пред смертию бессильной
Я за мои ракиты рад!
И мнится мне: глядя умильно,
И эти также говорят;

Мне говорят, являя обе
Дупло прожженное внутри:
«Наперекор жестокой злобе,
Мы все живем еще, смотри!»

Бедняги! На меня похожи.
Им лучше медленно хиреть,
Лишь только б свет им видеть божий,
Лишь бы попозже умереть.

Иду давно — и пред глазами
Дороги тот же все простор;
Все тот же, с пестрыми цветами,
Зеленый стелется ковер.
Здесь редко люди проезжают.
Почти что некому пройти;
И только бабочки летают
Вдоль по широкому пути.

И тишина зато какая!
Как будто с тем проложена
Была дорога, чтоб немая
Здесь воцарилась тишина.
Шумят лишь ласково деревья,
Да мне доносит ветерок
При стаде мальчика со жневья
Поющий песню голосок.

Сравнить покой мне этот не с чем,
Как с тихой грезой в сладком сне;
Лишь ворон раз ее при мне
Нарушил карканьем зловещим.

На мураве присев кудрявой,
Я в одиночестве счастлив;
И все любуясь — то направо
Сребристой гладью сжатых нив;
То милым зрелищем налево,
Как нежной зеленью взошли
Ростки озимого посева
На черном бархате земли.

Смотрю, как тучки в небе тают;
Как тени их, при блеске дня,
Окрестность дымкой застилают —
И будто меркнут зеленя;
Иль как несутся тени эти
За горизонт поверх полей…
Что проще может быть на свете
И что же может быть милей?..

Средь ночи бурной и ненастной,
Когда гудел со всех сторон
Осенний ветер, я напрасно
На помощь звал безмолвный сон.

Притом же, близ меня нередко
С двора, где было так темно,
Сухой постукивала веткой
Сирень тревожная в окно.

Мне было жутко и печально…
Однако все же я заснул;
И нынче радостно из спальной
В окно веселое взглянул.

Кругом везде — светло и бело!
А было грязно так вчера.
С покровом чистым подоспела
Зимы опрятная пора.

Весь сельский быт, с явленьем снега,
Вдруг изменился там и тут…
В сарай уж вдвинута телега;
Зерно в амбар в санях везут.

Привет зиме у всех на лицах;
Вчерашней скуки нет ни в ком;
Всем веселее в рукавицах
И в полушубке с кушаком.

Сам одеваюсь я поспешней
И на дорогу выхожу:
Скорей на вид природы здешней
В уборе снежном погляжу.

Зима идет, морозом вея…
И я, как все, ей тоже рад;
И воробьи еще резвее
В кустах, чирикая, шуршат.

Гостеприимный запах дыма
Из труб доносится ко мне;
Роняя снег, проходят мимо
Под солнцем тучки в тишине.

Как тихо там в дубовой роще!
Как в чистом воздухе свежо!..
Что может быть на свете проще,
И как все это хорошо!

Зиму жизни озаряет
Отблеск вешний.
То, что было,
Юность нам напоминает;
Потому оно и мило.

Мне седьмой идет десяток;
Свой роман я кончу скоро.
В нем немало опечаток
И умышленного вздора;
Но я, путь свершая жизни,
Много слышал, много видел;
Много я в моей отчизне
И любил, и ненавидел.

Живы все воспоминанья!
Вижу в прошлом, будто ныне,
Пробужденье в нас сознанья —
Словно выход из пустыни.

Сколько ввысь и вширь стремлений
Но задержек сколько вместе!..
Все же болей или меней
Не стояли мы на месте.

Наконец пора приспела:
Мы прославились на деле,
И в лицо Европе смело,
Как родне своей, глядели.

Но эпохи этой славной
Все вспомянутое мною
Было собственно недавно;
Нынче ж веет стариною.

Мы, шагнув еще немножко,
К временам вернемся давним.
Европейское окошко
Закрывается уж ставнем.

Ржа доспехов, пыль архива
В жизни внутренней и внешней;
Звук старинного мотива;
Утро жизни; отблеск вешний…

Так все нынче повторяет
Что давно уж с нами было,
Юность так напоминает, —
Что должно быть очень мило!

Ведь ум — гордец и забияка! Будь по природе он слугой —
И разговор бы был другой! Не так ли?

Да, но все ж однако…

Его замкнуть бы в тесный круг
Рукою властною полезно.
Так прыть коня уздой железной
Мы умеряем.

Ну, а вдруг?..

По духу времени, не есть ли
Политики задача в том,
Чтоб руководствовать умом?
Чтоб подчинять его?

А если…?

Против ума вести умно
Борьбу обдуманную надо.
Ум — крепость вражья…

Но…

Осада
Ее нужна!

Конечно; но…

Что: но?

Конечно, мы упрочим.
Так безопасность; но… но мы…
А если вдруг…? Ведь есть умы,
Напротив, так сказать…
А впрочем!!..

Слова священные, слова времен былых,
Когда они еще знакомо нам звучали… Увы!
Зачем же, полн гражданственной печали,
Пред смертью не успел ты нам напомнить их?