Алексей Жемчужников - Стихи

Те лучшие слова, так людям дорогие,
В ком сердце чувствует, чья мыслит голова:
Отчизна, совесть, честь и многие другие
Забытые слова.

Быть может, честное перо твое могло б
Любовь к отечеству напомнить «патриотам»,
Поднять подавленных тяжелым жизни гнетом;
Заставить хоть на миг поникнуть медный лоб;
Спасти обрывки чувств, которые остались;
Уму отвоевать хоть скромные права;
И, может быть, средь нас те вновь бы повторялись
Забытые слова.

Преемника тебе не видим мы пока.
Чей смех так зол? И чья душа так человечна?
О, пусть твоей души нам память будет вечна;
Земля ж могильная костям твоим легка!
Ты, правдой прослужив весь век своей отчизне,
Уж смерти обречен, дыша уже едва,
Нам вспомнить завещал, средь пошлой нашей жизни,
Забытые слова.

В часы ли отрады, иль горя,
Люблю навещать я мой сад.
Там старые липы, мне вторя,
Сочувственным звуком шумят.

Сижу ли я утром в аллее,
Погоде сияющей рад —
И липы мои веселее
Как будто мне сверху шумят.

Духовным ли взором порою,
Грустя, оглянусь я назад —
Возросшие вместе со мною
И липы так грустно шумят.

Под вечер предамся ли думам, —
Очнувшись, я слышу: мне в лад
Каким-то таинственным шумом
Задумчиво липы шумят.

Спасибо им! Нынешним летом
Мне, целыми днями подряд,
Все добрым радушным приветом
Родимые липы шумят.

Когда же на крае равнины
Свершается солнца закат, —
Молитву прошепчут вершины
И в алой заре замолчат.

Так полночь темная тепла,
Так в жаркий полдень много света,
Как будто осень не пришла
И длится пламенное лето.

Плывут и тают облака
В просторе ярком и спокойном;
На горизонте, как река,
Струится воздух паром знойным;
Освобожденные поля
Блестят под паутиной тонкой;
Порой на пашне вихрь, пыля,
Бежит крутящейся воронкой;
Плодами сильно пахнет сад;
Гумно — мякиной и соломой;
И дуба веет аромат
Из рощи с детства мне знакомой.
Опять, как в юные года,
Я здесь живу в тиши привольной…
Мне было радостно тогда;
Теперь — мне радостно и больно.

Душа то грустию томима,
То тихой радостью полна…
Летели дни неуловимо,—
И пролетело лето мимо,
Как греза прерванного сна.

Все к неминуемой развязке
В природе вянущей идет.
Нет с неба прежней теплой ласки!
Уж был мороз; другие краски;
Другие звуки; вид не тот.

Аллея лип в саду раскрыта;
И с высоты ветвей нагих,
Где гнезд весною много свито,
Грачи мне в след кричат сердито
За то, что я встревожил их.

Тогда, как были дни светлее,
Зайду, бывало, в старый сад —
Темна тенистая аллея…
Но я, о лете сожалея,
Признаться, дням осенним рад.

Пока есть слух, пока есть зренье
И впечатление свежо,
Любя в природе все явленья,
Твержу я, полн благоговенья:
«Все хорошо! Все хорошо!»

Вечерняя прогулка в октябре
Ненастные настали вечера,
И сумерки на землю сходят рано.
Я, запоздав, с прогулки шел вчера
Не то сквозь дождь, не то среди тумана.

И с ветром я из всех боролся сил,
Медлительно шагая поневоле;
А мимо он, бушуя, проносил,
Как быстрых птиц, сухие листья в поле.

И все темней средь поля и темней;
Уж я едва мог различать дорогу…
Но вот сперва — мигание огней,
Затем и дом, все ближе понемногу.

Он будто звал под мирный кров меня
Оттуда, где так холодно и бурно;
И слышалась, вой ветра заменя,
Мелодия Шопенова ноктурна.

Благая жизнь! Участья к нам полна
И ласками приветствуя нас часто,
Как услаждать умеет нас она
Приемами красивого контраста!

Поверхность всей моей усадьбы
Сегодня к утру снег покрыл…
Подметить все и записать бы, —
Так первый снег мне этот мил!

Скорей подметить! Он победу
Уступит солнечному дню;
И к деревенскому обеду
Уж я всего не оценю.

Там, в поле, вижу черной пашни
С каймою снежной борозду;
Весь изменился вид вчерашний
Вкруг дома, в роще и в саду.

Кусты в уборе белых шапок,
Узоры стынущей воды,
И в рыхлом снеге птичьих лапок
Звездообразные следы…

Не саван простертый белеет, к обряду готов погребенья;
Не хора хватает за сердце над гробом печальное пенье;
Не гроб уже в яму опущен и прахом могильным покрыт;
Не бледный покойник во гробе под крышкою низкой лежит.
То снега белеет равнина, белеет от края до края;
То мерзлая вьюга гуляет, крутит и метет, завывая;
То в поле возок еле виден, в сугробе себя схоронив;
То путник злосчастный полсуток сидит в нем ни мертв и ни жив.

Глубокая в доме царит тишина,
И крадется время шагами нескорыми.
Пред снежной пустыней стою у окна;
Смотрю через мерзлые стекла с узорами.
Близ дома: сугробы метель намела;
Деревья покрыты пылинками инея;
Вдали — непроглядная белая мгла;
Меж небом и долом стушевана линия.
Безмолвны долины, безмолвны холмы;
Как будто объяла их дума угрюмая…
И я — перед грустной картиной зимы —
Безмолвно стою, вспоминая и думая.

На той же я сижу скамейке,
Как прошлогоднею весной;
И снова зреет надо мной
Ожившей липы листик клейкий.
Опять запели соловьи;
Опять в саду — пора цветенья;
Опять по воздуху теченье
Ароматической струи.

На все гляжу, всему внимаю
И, солнцем благостным пригрет,
Опять во всем ловлю привет
К земле вернувшемуся маю.
Вновь из соседнего леску,
Где уже ландыш есть душистый,
Однообразно, голосисто
Ко мне доносится: ку-ку!..

Мне за «гражданскую» тоску
Один философ задал гонку
И прочитал мне, старику,
Нравоученье, как ребенку.

«Впадать в унынье — не умно;
Смотреть на жизнь должны мы бодро.
Ведь после дня — всегда темно,
И дождь всегда сменяет вёдро.

В явленьях жизни есть черёд;
Но ни добра в них нет, ни худа.
Вчера бежали мы вперед;
Сегодня пятимся покуда.

Пускай свистят бичи сатир,
Пусть ноют жалобные песни, —
Когда в дрему впадает мир,
Не разбудить его — хоть тресни!