Василий Каменский - Степан Разин

Ветер морской
Паруса раздул,
Возле берега
Чайками мчал.
Прощай ты, персидский
Султан Абдул,
Да запомни
Сермяжий причал.
Ветер морской
Паруса вскрыл ил.
Залетным в-нном
Разлились разговоры.
Лихо неслись
По волнам корабли
Домой —
В Жигулевские горы.
А на ковре атаманском,
На тегеранском ковре,
На заре,
Шею Степана обвив,
Пела Мейран о любви:
«Ай,
Хяль бура бен,
Аббас,
Селям?
Джам-аманай, [4] возлюбленный (перс.)
Джам-аманай.
Ай,
Пестритесь, ковры, —
Моя Персия.
Ай,
Чернитесь, брови мои,
Губы-кораллы,
Чарн-чаллы.
Ай,
Падайте на тахту
С ног, браслеты.
Я ищу —
Где ты?
Ай,
Золотая, звездная
Персия.
Кальяном душистым
Опьянялась душа,
Под одеялом шурша.
Ай,
В полумесяце жгучая
Моя вера — Коран.
Я вся —
Змея гремучая, —
Твоя Мейран.
Ай,
Всё пройдет,
Все умрут.
С знойно-голых ног
Сами спадут
Бирюза, изумруд.
Ай,
Ночь —
В синем разливная,
А в сердце ало вино.
Грудь моя-спелая, дивная.
Я вся —
Раскрыто окно.
Ай,
Мой Зарем,
Мой гарем,
Моя Персия»,
Слушал Степан
Зачаруйный дурман,
Слушал Степан
Эту песню Мейран,
Слушал, как пьян
От любви, атаман.
Хмурился:
Персиянка
Хвалена —
Любовница
Смелая.
Две любви:
Мейран
да
Алёна, —
Лебедь чёрная,
Лебедь белая.
Не много ль любви?
Алена-донская,
А эта-заморская.
Не много ль любви?
Да и след ли
Атаману
В тумане бродить?
Будто глаза
Ослепли
И камнем любовь
Залегла в груди.
Будто впрямь
Потерял высоту, —
Заблудился
На склоне осиновом
Да запел:
«Не живать мне в саду,
Не бывать в апельсиновом».
Волга для вольницы
Счастьем течет, —
Отцу Тимофеичу
Знатный почет:
От края до края
Холопская голь
Власть свою правит
По Волге в раздоль.
Победы разгулом,
Весельями дразнятся,
Да только огулом
Ругаются разинцы:
«А ну ее к рожну —
Персидскую княжну!
В Волгу дунь ее,
Колдунью.
Не до баб нам, атаман,
Когда с войском караван
От царя идет в заимку.
А ты с бабой спишь в обнимку.
Слышь?
Дунь!
Кинь!
Брось!
А то
сердце
с нами
врозь.
Брось!»
Груди гордые выправив
В ожидающем трепете,
Струги стали на выплави,
Как на озере лебеди.
Тишь.
Жигулевские горы
Солнце вечера режет.
Устремились гор взоры
На густеющий стрежень.
Ждали.
На струг вышел Степан
Из шатровой завесы,
А в руках — гибкий стан
Извивался принцессы.
Взмах!
И брызги алмазные
Ослепили глаза.
Песни бражные, праздные
Разлила бирюза.
Прощай!
Степан, как в бреду,
утопил княжну
И вот,
Воем выл псиновым:
«Не живать мне в саду,
Не бывать в апельсиновом»,
Там,
На зыбкой стремени,
Затихла песня горская, —
В любви погибли две жены —
Донская да заморская.
Ой, Мейранушка,
Ой, Аленушка,
Болит ранушка
У дитенышка.
Да болит не столь —
Не кричи, не лазь, —
Лишь бы серая голь
Не кручинилась.
Васька Ус — есаул —
На помин затянул:
«Катись ее имечко
На высоких облаках,
Вспоминай ее вымечко
За брагой в кабаках.
Ой, да взгорю я на гору,
Взлезу на ель высоченную,
Раскачаю вершину,
Раздую брюшину,
Засвищу, заору,
Исцарапанной мордой
Зачураю свою нареченную:
Чур,
Чур,
Чур!
Последнее дело
Возиться с бабьем.
Первое дело —
Дубасить дубьем.
Я — Васька Ус,
Охотник до царских пуз,
Дрался множество раз,
А вырвали только
Ус да глаз.
Вот и зеваю
Голодным медведем,
Будто за коровами
Едем.
Натерпелись по барским
Острожным мешкам, —
Эх, дать бы им всем
Кистенем по башкам.
Захурдачивай да в жордупту,
По эубарам сыпь дубинушшом.
Расхлобысть твою, ой, в морду ту,
Размочардай в лоб рябинушшом.
А ишшо взграбай когтишшами
По зарылбе взыбь колдобиной,
Чтобыш впремь зуйма грабишшами
Балабурдой был, худобиной.
Шшо да шшо! Да ненашшоками,
А впроползь брюшиной шшай.
Жри ховырдовыми шшоками —
Раздобырдывай лешша».

Чуял Степан,
Как чесалися руки,
Как пир побед
На простор хлебосолон.
Видел Степан,
Как вздымалися струги
На груди
Разметавшихся волн.
Восходил атаман
На высокий утес
Думать думы свои наяву, —
Там на крыльях он нес
Свой вершинный завет —
Голытьбиный
поход
на Москву:
Не для того ли
Затеи задумные
На утесе
Рожаем высоком,
Чтобы наши
Победушки шумные
До Москвы
Докатились наскоком?
Ты запомни, утес,
Нашу
Реченьку
Слез.
Не для того ли мы,
Кровью забрызганные,
Голой ратью
Идем напролом,
Чтоб сиротские души,
Измызганные,
Встрепенулись
Полетным крылом?
Ты запомни, утес,
Нашу
Реченьку
Слез.
Не для того ли мы
Головы буйные
Раскачали
В была не была,
Чтобы наши
Разбеги ушкуйные
Перелить
В славу-колокола?
И ты помни, утес,
Нашу реченьку слез, —
Отпусти, снаряди
В час грозовья.
Ты поведай, утес,
Как бунт волю развез
С понизовья.
За народ обездоленный, бедный,
Да за Русь за сермяжью свою
Я о том,
Что изжито-изведено,
Со слезами о воле пою.
Для меня воля вольная слаще
И пьянее любви и вина, —
Лишь бы жизнь молодецкая чаще
Была дружбой единой сильна.
Я для дружбы родился
Могуч и ядрен,
Чтобы мой жигулевский
Разгул стал мудрен.
Эх, и гордая
Удаль моя —
Вдовушка.
День мой —
Ретивый и горячий
Конь в бою.
Я ли да не знаю,
За что свою головушку
Буйным бурям отдаю.