Гай Валерий Катулл - Album Romanum: коллекция переводов

Там, где литые колоннады
Застыли в зеркале воды,
Окаменелые наяды
Глядели в мертвые пруды.

Там камнем розово-зеленым
Свои оправив берега,
Текла к пределам отдаленным
Искристо-синяя река.

Там все являло откровенье,
Я мнил немое торжество
Зеркал, ослепших на мгновенье
От отраженья своего!

Там, в вышине, из урн бездонных
Срывались в пропасть предо мной
Лавины Гангов монотонных
Необозримою стеной.

Там, жертва собственных экстазов,
Впав в упоительный обман,
Я взором в бездну из алмазов
Обрушил бурный океан!

Везде глаза мои встречали
Отдохновенье и привет —
Там даже черный цвет печали
Мне излучал незримый свет.

Тот мир ни солнцем, ни луною
Не озарялся, ибо в нем
Все, что простерлось предо мною,
Светилось собственным огнем!

Я созерцал свои владенья,
Но что за сон приснился мне?
О ужас! Все мои виденья
Сменялись в мертвой тишине!

Открыв глаза, я вдруг проснулся.
Но, отрешась от забытья,
Я тотчас вновь соприкоснулся
С угрюмой прозой бытия.

Часы, охрипшие от боя,
Уже рекли средину дня,
И безразличие тупое
Вновь переполнило меня.

Мы уснем вдали от забот мятежных
Самым кротким сном в самый светлый час,
И под томный вальс ароматов нежных
Всех времен цветы расцветут для нас.

И огнем живым вглубь миров безбрежных
Побежит легко, как в последний раз,
Бесконечный ряд отражений смежных
Между двух зеркал наших ясных глаз.

В синей мгле закат догорит, печальный,
Мой недвижный взгляд, словно крик прощальный,
Твой застывший взор отразит светло,

А потом войдет Ангел новой встречи,
Он прикроет дверь, и протрет стекло,
И засветит вновь в нашей спальне свечи.

Ну полно, Боль моя, уймись и будь послушной,
Довольно! Отвернись от мерзостей людских.
Уж Вечер близится, неся в наш город душный
Забвенье — для одних, заботы — для других.

Опять на гнусный пир, бессовестный и скучный,
Пускай рабы Страстей разнузданных своих,
Безумные, бегут толпою малодушной!
О Боль моя, дай руку мне, уйдем от них

Подальше. Посмотри — в одеждах алых Годы
Склонились над водой с балконов небосвода,
Вот отблеском косым прощального луча

В портале траурном Закат померкнул пышно,
И, саван черный свой с Востока волоча,
К нам бархатная Ночь спускается неслышно.

Эту землю воспеть повелела мне Муза.
Лесбос! Остров любви, где под сенью дерев
Поцелуи свежи, словно мякоть арбуза,
На невинных устах целомудренных дев,
Эту землю воспеть повелела мне Муза.

Там срываются вниз поцелуев каскады
И летят с высоты, чтобы с ревом упасть
В вожделенный провал, как бездумное стадо,
И на миг утолить воспаленную страсть,
Там срываются вниз поцелуев каскады.

Там ничей еще вздох не остался без эха,
Рай, где Фрины Харит настигают легко,
Где Венера сама среди плясок и смеха
Пожалеть бы могла, что она не Сафо,
Там ничей еще вздох не остался без эха.

Круглый год там трава зелена и упруга,
И прозрачна вода, и дубрава густа,
Там подругу, смеясь, обнимает подруга,
И глядит ей в глаза, и целует в уста,
Круглый год там трава зелена и упруга.

Пусть же старый Платон хвалит строгие нравы,
Лесбос, царь всех царей, как легка твоя власть,
Ты снимаешь запрет на священное право
Совершенствовать культ, изощряющий страсть,
Пусть же старый Платон хвалит строгие нравы.

Ты умеешь прощать добровольную пытку,
Чей оплот нерушим в горделивых сердцах,
И низводишь на нет в них любую попытку
Обрести благодать на иных небесах,
Ты умеешь прощать добровольную пытку.

Лесбос, кто из богов осудить тебя смеет?
Твой удел без того непомерно жесток,
Даже тысячи солнц иссушить не сумеют
Твоих пролитых слез светоносный поток,
Лесбос, кто из богов осудить тебя смеет?

О подруги Сафо, нет ни Ада, ни Рая,
Так не бойтесь греха, возликуйте же вновь.
Ваша вера чиста, как любая другая,
И над миром еще посмеется любовь!
О подруги Сафо, нет ни Ада, ни Рая.

Жрицы тайной любви, по велению долга
Я слагаю вам гимн, искупающий грех,
Ваш зловещий восторг мне знаком уже долго,
В нем сквозь слезы звучит необузданный смех.
Я слагаю вам гимн по велению долга.

И с тех пор я стою на вершине Левката,
Как дозорный солдат, что, вперяя свой взор
В неоглядную даль, от зари до заката
Провожает мечту в безвозвратный простор,
И с тех пор я стою на вершине Левката.

Чтоб узнать, всем ли смерть принесет утешенье,
В час, когда скорбный диск над волнами застыл,
Лег на берег любви, что дарует прощенье,
Труп прекрасной Сафо, труп, который уплыл,
Чтоб узнать, всем ли смерть принесет утешенье.

Прекрасный труп Сафо, любовницы, поэта,
Покинувшей скорбей непрочную юдоль!
Синий взор сокрушен взором черного цвета,
Чей сумеречный круг перечеркнула боль
Поруганной Сафо, любовницы, поэта.

Сафо, что отдалась на скотское глумленье
Надменному самцу, чей похотливый взор
Невинную толкнул на клятвопреступленье,
Да смоет Океан чудовищный позор
Сафо, что отдалась на скотское глумленье!

Так славься же в веках, соперница Венеры,
Чьей прелестью весь мир подлунный осиян,
Пускай ты умерла во имя древней веры,
Тобою восхищен великий Океан!
Так славься же в веках, соперница Венеры!

Только Лесбос с тех пор оглашают рыданья,
И, не внемля хвале, что звучит в его честь,
Древний остров любви источает страданье,
И возносится ввысь безутешная весть,
Только Лесбос с тех пор оглашают рыданья.

Как слабый человек, оставленный в больнице
Среди постылых стен, подъемлет жадный взор
К распятью, что глядит, зевая, как клубится
Зловонный фимиам в банальной складке штор,

И, в корчах распрямив свое гнилое тело,
Он тянется к окну, где буйствует рассвет,
Прильнувши лбом к стеклу, впивать оцепенело
Щетинистым лицом прекрасный, яркий свет,

И воспаленный рот, изведав скорбь утраты,
А прежде юный, пить восторг лазурных струй,
И пачкает слюной горячие квадраты,
Вонзая в пустоту блаженный поцелуй,