Николай Некрасов - Полное собрание стихотворений. Том 2

И день уже начал приметно темнеть,-

Их всё не зовут на работу!

Увы! не дождутся они ничего!

Пришельцы царю полюбились,

Но их испугались вельможи его

И в ноги царю повалились:

"О царь! ты прославишься в поздних веках!

За что же ты нас обижаешь?

Давно уже преданность в наших сердцах

К особе своей ты читаешь.

А это пришельцы… Суровость их лиц

Пророчит недоброе что-то,

Их надо подальше держать от столиц,

У них на уме не работа!

Когда ты на площади ехал вчера

И мы за тобой поспешали,

Тебе они громко кричали: ура!

На нас же сурово взирали.

На площади Мира сегодня в ночи

Они совещалися шумно…

Строение храма ты нам поручи,

А им доверять – неразумно!.."

Волнуют царя и боязнь и печаль,

Он слушает с видом суровым:

И старых, испытанных слуг ему жаль,

И вера колеблется к новым…

И вышел указ… И за дело тогда

Взялись празднолюбцы и воры…

А люди, сгоравшие жаждой труда

И рвеньем, сдвигающим горы,

Связали пожитки свои – и пошли

Стыдом неудачи палимы,

И скорбь вавилонскую в сердце несли,

Ни с чем уходя, пилигримы,

И целая треть не вернулась домой:

Иные – в пути умирали,

Иные бродили по царству с сумой

И смуты в умах поселяли,

Иные скитались по чуждым странам,

Иные в столице остались

И зорко следили, как строился храм,-

И втайне царю удивлялись.

Строители храма не плану царя,

А собственным целям служили,

Они пожалели того алтаря,

Где жертвы богам приносили,

И многое, втайне ликуя, спасли,

Задавшись задачею трудной,

Они благотворную мысль низвели

До уровня ветоши скудной.

В основе труда подневольного их

Лежала рутина – не гений…

Зато было много эффектов пустых

И бьющих в глаза украшений…

Сплотившись в надменный и дружный кружок

Лишь тех отличая вниманьем,

Кто их заслонить перед троном не мог

Энергией, разумом, знаньем,

Они не внимали советам благим

Людей, понимающих дело,

Советы обидой казалися им.

Царю говорят они смело:

О царь, воспрети ты пустым крикунам

Язвить нас насмешливым словом!

Зане невозможно судить по частям

О целом, еще не готовом!.."

Указ роковой написали, прочли,

И царь утвердил его тут же,

Забыв поговорку своей же земли,

Что "ум хорошо, а два лучше!".

Но смело нарушил жестокий Закон

Один гражданин именитый.

Служил бескорыстно отечеству он

И был уже старец маститый.

Измлада он жизни умел не жалеть,

Не знал за собой укоризны

И детям внушал, что честней умереть,

Чем видеть бесславье отчизны;

По мужеству воин, по жизни монах

И сеятель правды суровой,

О "новом вине и о старых мехах"

Напомнив библейское слово,

Он истину резко раскрыл пред царем,

Но слуги царя не дремали,

Успев овладеть уже царским умом,

Улик они много собрали:

Отчизны врагом оказался старик -

Чужда ему преданность, вера!

И царь, пораженный избытком улик,

Казнил старика для примера!

И паника страха прошла по стране,

Всё головы долу склонило,

И строилось зданье в немой тишине,

Как будто копалась могила…

Леса убирают – убрали… и вот

"Готово!"- царю возвещают,

И царь по обширному храму идет,

Вельможи его провожают…

Но то ли пред ним, что когда-то в мечте

Очам его царским являлось

В такой поражающей ум красоте?

Что неба достойным казалось?

Над чем, напрягая взыскательный ум,

Он плакал, ликуя душою?

Нет! Это не плод его царственных дум!..

Царь грустно поник головою.

Ни в целом, ни в малой отдельной черте,

Увы! он не встретил отрады!

Но всё ж в несказанной своей доброте

Строителям роздал награды.

И тотчас им разойтись приказал,

А сам, перед капищем сидя,

О плане великом своем тосковал,

Его воплощенья не видя…

(20 июля 1869)

Сыны "народного бича",

С тех пор как мы себя сознали,

Жизнь как изгнанники влача,

По свету долго мы блуждали;

Не раз горючею слезой

И потом оросив дорогу,

На рубеже земли родной

Мы робко становили ногу;

Уж виден был домашний кров,

Мы сладкий отдых предвкушали,

Но снова нас грехи отцов

От милых мест нещадно гнали,

И зарыдав, мы дале шли

В пыли, в крови; скитались годы

И дань посильную несли

С надеждой на алтарь свободы.

И вот настал желанный час,

Свободу громко возвестивший,

И показалось нам, что с нас

Проклятье снял народ оживший;

И мы на родину пришли,

Где был весь род наш ненавидим,

Но там всё то же мы нашли -

Как прежде, мрак и голод видим.

Смутясь, потупили мы взор -

"Нет! час не пробил примиренья!"

И снова бродим мы с тех пор

Без родины и без прощенья!..

(1870)

Чуть колыхнулось болото стоячее,

Ты ни минуты не спал.

Лишь не остыло б железо горячее,

Ты без оглядки ковал.

В чем погрешу и чего не доделаю,

Думал,- исправят потом.

Грубо ковал ты, но руку умелую

Видно доныне во всем.

С кем ты делился душевною повестью,

Тот тебя знает один.

Спи безмятежно, с покойною совестью,

Честный кузнец-гражданин!

Вел ты недаром борьбу многолетнюю

За угнетенный народ:

Слышал ты рабскою песню последнюю,

Видел свободы восход.

(Февраль 1872)

Внизу серебряник Чекалин

Свои изделья продает,

А наверху Земфира Пален,

Как милый розанчик, цветет.

(Апрель 1872)

В твоем сердце, в минуты свободные,

Что в нем скрыто, хотел я прочесть.

Несомненно черты благородные

Русских женщин в душе твоей есть.

Юной прелестью ты так богата,

Чувства долга так много в тебе,

Что спокойно любимого брата

Я его представляю судьбе.

(Сентябрь 1872)

Уезжая в страну равноправную,

Где живут без чиновной амбиции

И почти без надзора полиции,-

Там найдете природу вы славную.

Там подругу вы по сердцу встретите

И, как время пройдет, не заметите.

А поживши там время недолгое,

Вы вернетесь в отчизну прекрасную,

Где имеют правительство строгое

И природу несчастную.

Там Швейцарию, верно, вспомяните

И, как солнышко ярко засветится,

Собираться опять туда станете.

Дай бог всем нам там весело встретиться.

Пусть не кажется в этих стихах

Слабоумие вам удивительно,

Так как при здешних водах

Напряженье ума непользительно.

(Середина июня 1873)

Хотите знать, что я читал? Есть ода

У Пушкина, названье ей: Свобода.

Я рылся раз в заброшенном шкафу…

<1874>

Взглянув чрез много, много лет