Андрей Бондаренко - Две души: сборник стихотворений

Из пятерых – один, лишь только, выжил.
Сейчас он – инвалид. Помилуй Бог!
Всё снятся мне – те давние пожары,
И запах – этих кирзовых сапог…
Но, всё-таки, тогда я – выжил…

Ла-Плата – река, где не видны берега.
Незнакомые звёзды – играются с полночью.
Волны – цвета старинного, давно нечищеного столового серебра…
Лентяйка – местная горничная.
Ночью не уснуть в гостиничном номере.
Что-то постоянно шуршит по крыше.
Шуршит – по стеклу и по подоконникам.
Всё шуршит и шуршит…
Что это? Темно, ничего не вижу.
А утром, распахнув окошко, понимаешь:
Может, это вам покажется странным,
Но везде и всюду летают
Миллионы лимонных листьев, опавших с платанов.
И тогда многое – понимаешь…
Танго звучит из каждого раскрытого окошка.
На улицах нищие играют на скрипках.
Сосиски в тесте, виноградная граппа, упитанные уличные кошки,
Молоденькие девушки, одетые только в улыбки…
Везде и всюду – портреты Эвиты Перрон.
Она умерла – много лет тому назад.
Ну, и что из того? Каждый трамвайный и троллейбусный вагон
Демонстрирует вам – её незабываемый взгляд,
Её милое – лицо…
Она умерла в возрасте Христа,
И весила – при этом – ровно тридцать три килограмма.
Аргентина тогда застыла и ждала:
Когда же она воскреснет? Великая Дама…
В золотистой луковой корочке – аппетитные кусочки асадо.
Лукавые чёрные глаза – за столиком напротив.
Извините, милая сеньорита, но я срочно уезжаю.
Больно, уж, она грустная – ваша аргентинская осень…
Вы никогда не бывали в Аргентине?
Не бродили по ночным улочкам Буэнос-Айреса?
Мне вас жаль, господа и товарищи!
Ни об этой планете, ни о настоящей жизни, в частности,
Вы, собственно, ничего и не знаете…

Эхо – былых времён.
Зов – тех далёких стран.
Вновь – ветер перемен
Бьёт – в наши паруса.
Тени – прожитых лет
Нам – не дают уснуть.
Отблески – прошлых побед
Наш – озаряют путь.
Чаек – тоскливый крик
Вслед – летит за кормой.
Жизнь – это только – миг.
Нам не надо – другой.
Клипер – поднял паруса.
Все, словно бы – навсегда.
И – голубая звезда
Снова слепит – глаза.
Сотни – ужасных бурь
Где-то в засаде – сидят.
Нынче – у нас июнь,
Плаванье – до декабря.
Месяц – и белый песок,
Тёплый – и нежный – такой.
Кошкой – лежит у ног,
Ластиться – под рукой.
В том кабачке – огни,
И – гитары поют.
Тропики – рай для любви.
Может – останусь я тут?
Вдруг – позабуду тебя,
Завтра – встав поутру?
Златом – пошло звеня,
Я гарем – заведу?
В трюм – его помещу.
Вновь – поднять паруса!
Отчего же – грущу?
Отчего же – слеза?
И – миллиарды звёзд
Нежно так светят – вдали…
Слушай – не надо слёз,
Просто – меня позови.
Ты позови – всерьёз,
Через – шторма и года.
Что мне – те полчища звёзд?
Ты у меня – одна.
Сон – вдруг, снится ещё.
Первый снег – на полях,
По полю – мы вдвоём
Дружно шагаем. Зря
Снился – под утро – тот сон
Яркая – в небе заря,
Чистый – совсем горизонт.
Может – всё это – зря?
Значит – всё решено:
Вся команда – наверх!
Рулевой – путь домой!
Даст Бог – всем!

Снова – знакомый причал.
Кто там стоит – на краю
Пирса? Не уж-то – она?
Та, что так нежно – люблю…

В урочный час, на утренней заре,
Меж волнами, трепещущими сонно,
Родился лучший город на Земле
С названьем гордым – Барселона…

Над Парижем – звёздная ночь,
Стая яркая – над Монмартром.
И опять наступает «завтра»,
А «сегодня» уходит прочь.
Над Парижем – звёздная ночь.

Звёздная ночь – над Парижем,
Сена – как зеркало старое,
И любовь та незваная
Сердцу становится ближе.
Звёздная ночь – над Парижем.

И – рождается утро,
Ветер рисует – тени.
И ничего не изменит
Синий цветок незабудки,
Что на ладони узкой
Как драгоценность лежит.
Бедное сердце дрожит,
Словно – птенец трясогузки —
Перед кошачьим взглядом,
Зная, беда – где-то рядом…

Здесь сам Дюма – от женщин – без ума.
Творил свои бессмертные тома.
Здесь сам Стендаль – в весёлые дома,
Захаживал, но редко, иногда.

Здесь царствовал когда-то Мопассан.
И, даже, достославный Арамис,
Призрев на время свой церковный сан,
Любовью жаркой – ублажал маркиз.

А вот, скамья – над Сеною, в тени…
Я девушку здесь жарко целовал.
А как же её звали? Позабыл.
Но и красивей, право, не встречал…

Маяк подмигивает криво.
Как будто чей-то тайный знак.
Над тундрой вой плывёт тоскливый —
Когда-то ездовых – собак.

Когда-то – ездовых. А, ныне?
Не псы, не волки, просто так…
Ушли погонщики в долины,
И бросили – своих собак…
Ведь, золото нашлось – однажды.
В дорогу позвала судьба.
И прошлое – уже неважно.
Они, конечно, не со зла…

Они стремились в мир огромный,
Где – брюлики и жемчуга.
И женский взгляд – призывный, томный…
Они, конечно, не со зла.

А в ресторанах тех шикарных
Лишь песни грустные звучат.
То олигархи вспоминают
Когда-то брошенных собак.

Маяк – подмигивает криво.
И час сомнения настал.
А где-то там застыл красиво
Опасный, но – неповторимый,
Чилкутский гордый перевал.

Что в этом Мире – ценно, право?
Что настоящее, что – бред?
И вот в висок глядит упрямо
Однажды – пьяный пистолет…

Собачий вой умолк, однако.
И час божественный настал.
Бредут упрямые чечако.
Привет – Чилкутский перевал!!!

Всё повторится – без сомненья!
Борьба – вот, жизни высший смысл!
А золото, дворцы, каменья —
Удел поганых, жадных крыс.

И пусть, уж, голова седая,
Мы выступаем поутру.
Лёд на тропе уже подтаял.
Иначе – к вечеру – умру…

Моряки не грустят. Никогда.
Как же можно – в море – грустить?
И любая беда – ерунда.
Южный Крест – по курсу – горит!
Моряки – никогда – не грустят.
Даже если, надо грустить.
Полагается – типа совсем —
Всем!

Всем – по пинте чёрного рома
Выдают капитан и Бог.
Впрочем, стоят один – другого.
А товарищ мой занемог.
Занемог – от любви зазряшней,
Что осталась в последнем порту,
От волны той, что нотой протяжной, повторяет:
– Жду!

И сорваться – бы сослепу – к ней!
Наплевав, на моря и шторма.
Но солёная карусель – предлагает свои дела:
– Все на мачты, поднять паруса!
Кто не с нами – тот против всех!
Позабудьте – о тех мечтах!
Все!