Джеймс Джойс - Стихотворения

Книгу захлопнул я,
Вышел из дома,
Властно влекомый
Песней знакомой,

Песней знакомой,
Старою сказкой.
Где же окно твое,
Златовласка?

I would in that sweet bosom be
(O sweet it is and fair it is!)
Where no rude wind might visit me.
Because of sad austerities
I would in that sweet bosom be.

I would be ever in that heart
(O soft I knock and soft entreat her!)
Where only peace might be my part.
Austerities were all the sweeter
So I were ever in that heart.

В ее груди найти приют
Я так хотел бы навсегда
(Где злые ветры не ревут):
Так мне велит моя нужда —
В ее груди найти приют.

Я в этом сердце поселюсь
(Тихонько постучусь туда):
И внидет мир, исчезнет грусть,
Утишится моя нужда, —
Лишь в этом сердце поселюсь.

My love is in a light attire
Among the appletrees
Where the gay winds do most desire
To run in companies.

There, where the gay winds stay to woo
The young leaves as they pass,
My love goes slowly, bending to
Her shadow on the grass;

And where the sky's a pale blue cup
Over the laughing land,
My love goes lightly, holding up
Her dress with dainty hand.

В накидке легкой, продувной
Она идет по саду,
И ветерки спешат гурьбой
Встречать свою отраду.

Где ветеркам игривым рай —
Шалить, шуршать в листве,
Она помедлит невзначай,
Склоняя тень к траве.

И вновь, где бледный небосвод
Глядит на вешний дол,
Она, как лодочка, плывет,
Чуть приподняв подол.

Who goes amid the green wood
With springtide all adorning her?
Who goes amid the merry green wood
To make it merrier?

Who passes in the sunlight
By ways that know the light footfall?
Who passes in the sweet sunlight
With mien so virginal?

The ways of all the woodland
Gleam with a soft and golden fire —
For whom does all the sunny woodland
Carry so brave attire?

O, it is for my true love
The woods their rich apparel wear
O, it is for my own true love,
That is so young and fair.

Кто там тропинкою лесной
Идет сквозь яркий свет и тень
Проходит рощицей сквозной,
Свежа, как вешний день?

Кто в теплых солнечных лучах
Идет, украсна и светла,
Сияя в солнечных лучах
Невинностью чела?

Зачем веселый луг и лес
Надели лучший свой наряд?
Зачем сегодня луг и лес
Так золотом горят?

Чтоб милую мою встречать
В лучах весенних и в росе —
Невесту милую встречать
Во всей ее красе!

Winds of May, that dance on the sea,
Dancing a ringaround in glee
From furrow to furrow, while overhead
The foam flies up to be garlanded
In silvery arches spanning the air,
Saw you my true love anywhere?
Welladay! Welladay!
For the winds of May!
Love is unhappy when love is away!

Ах, ветерки мая, — увы!
Весело, весело пляшете вы,
Перелетая с волны на волну,
Брызги взметая дождем в вышину.
В радужной дали, в небесном краю
Вы не видали невесту мою?
Что ж по весне
Грусти одне
Вы, ветерочки, приносите мне?

Bright cap and streamers,
He sings in the hollow:
Come follow, come follow,
All you that love.

Leave dreams to the dreamers
That will not after,
That song and laughter
Do nothing move.

With ribbons streaming
He sings the bolder;
In troop at his shoulder
The wild bees hum.

And the time of dreaming
Dreams is over —
As lover to lover,
Sweetheart, I come.

Он в шапке красной
Поет в лощине:
Ликуйте ныне
Все, кто влюблен!

Тот шут несчастный —
Кто этим смехом
И громким эхом
Не пробужден.

Поет и скачет
Паяц веселый,
И вьются пчелы
Над головой.

Пускай поплачет
Мечтатель сонный, —
Мой друг влюбленный,
Приди, я — твой!

Bid adieu, adieu, adieu,
Bid adieu to girlish days.
Happy Love is come to woo
Thee and woo thy girlish ways —
The zone that doth become thee fair,
The snood upon thy yellow hair,

When thou hast heard his name upon
The bugles of the cherubim
Begin thou softly to unzone
Thy girlish bosom unto him
And softly to undo the snood
That is the sign of maidenhood.

Скажи прощай, навек прощай
Девичьим, безмятежным дням,
Иди — любимого встречай,
Что входит в твой заветный храм,
Дивясь застенчивой красе,
Румянцу, ленточке в косе.

Едва вострубит серафим
И грянет имя жениха,
Девичью ленту перед ним
Сними, покорна и тиха,
И робко распусти кушак,
Невинности блаженный знак.

What counsel has the hooded moon
Put in thy heart, my shyly sweet,
Of Love in ancient plenilune,
Glory and stars beneath his feet —
A sage that is but kith and kin
With the comedian capuchin?

Believe me rather that am wise
In disregard of the divine.
A glory kindles in those eyes,
Trembles to starlight. Mine, О mine!
No more be tears in moon or mist
For thee, sweet sentimentalist.

Какой он дал тебе совет,
Мой робкий, мой желанный друг, —
Сей облачный анахорет,
Монах, закутанный в клобук,
Заклятый враг любви мирской,
Святоша — месяц шутовской?

Поверь мне, милая, я прав,
Небесных не страшась угроз.
В твоих глазах, как звезд расплав,
Горячее мерцанье слез.
Я пью их с губ твоих и щек,
Сентиментальный мой дружок!

Go seek her out all courteously
And say I come,
Wind of spices whose song is ever
Epithalamium.
O, hurry over the dark lands
And run upon the sea
For seas and lands shall not divide us,
My love and me.

Now, wind, of your good courtesy
I pray you go
And come into her little garden
And sing at her window;
Singing: The bridal wind is blowing
For Love is at his noon;
And soon will your true love be with you,
Soon, О soon.

Любезный ветерок, лети
К любезной, к ней! —
И ароматом брачных роз
Ее обвей.
Лети над темною землей,
Над хлябью вод —
Ни твердь, ни хлябь не разлучат
Того, кто ждет.

Прошу, любезный ветерок,
Еще одну
Услугу окажи: лети
К ее окну —
И спой, что час любви настал;
Открой же дверь,
И верь: твой суженый грядет;
Встречай и верь!

My dove, my beautiful one,
Arise, arise!
The nightdew lies
Upon my lips and eyes.

The odorous winds are weaving
A music of sighs:
Arise, arise,
My dove, my beautiful one!

I wait by the cedar tree,
My sister, my love.
White breast of the dove,
My breast shall be your bed.

The pale dew lies
Like a veil on my head.
My fair one, my fair dove,
Arise, arise!

О горлинка моя,
Проснись, проснись!
Уже росой
Глаза Любви зажглись.

Вздыхают ветерки,
Взмывая ввысь:
Проснись, проснись,
О горлинка моя!

Под кедром я стою —
Проснись, сестра!
Приди сюда,
Прильни на грудь мою.

Туманится роса
На волосах моих.
И ветерок затих.
Проснись, проснись!

From dewy dreams, my soul, arise,
From love's deep slumber and from death,
For lo! the trees are full of sighs
Whose leaves the morn admonisheth.

Eastward the gradual dawn prevails
Where softly burning fires appear,
Making to tremble all those veils
Of grey and golden gossamer.

While sweetly, gently, secretly,
The flowery bells of morn are stirred
And the wise choirs of faery
Begin (innumerous!) to be heard.

Очнись от грез, душа моя,
Стряхни дремоту и воспрянь
От снов любви и забытья
В рассветную, лесную рань.