Александр Поуп - Опыт о критике

Иначе честь и имя отдадут

Немилосердной критике на суд.

Такую вольность мастера сочтет

Иной, у древних даже, за просчет;

Но посмотри все в целом и поймешь,

Что вовсе то не промах и не ложь.

Ужасно искажаются черты,

Когда вблизи картину смотришь ты,

Но издали она являет вид,

Который красотой тебя пленит.

Умелый вождь, полки бросая в бой,

Не поведет их строем за собой,

По обстановке будет поступать,

Скрывать всю силу, даже отступать.

Такой прием отнюдь не ложный шаг,

Не поступает мастер как простак.

Не вянут лавры древних. Их алтарь

Недостижим для скверны, как и встарь;

Его не одолели до сих пор

Ни пламена, ни зависти напор;

Ему ни разрушения войны,

Ни паутина века не страшны.

Смотри: любой ученый муж кадит!

Внимай: на всех наречьях гимн звучит!

И каждый пусть своею похвалой

Пополнит этот общий хор людской.

Так торжествуйте, барды! Ваш удел -

Стяжать бессмертье славой ваших дел!

Ее лишь приумножили века -

Так, с гор стекая, ширится река;

И нации, которые грядут,

С восторгом имя ваше назовут,

И мир уж аплодирует тому,

Что только предстоит открыть ему!

О, если вдохновил бы Эмпирей

Последнего из ваших сыновей

(На слабых крыльях вслед вам он парит,

Горит, читая, но, дрожа, творит),

Тогда глупца он поучить бы мог

Тому, что пустомелям невдомек:

Пленяться выдающимся умом

И быть не столь уверенным в своем!

II Ничто не в силах так нас ослепить,

Так часто в заблуждение вводить

И с толку сбить совсем в конце концов,

Как спесь — беда обычная глупцов.

Безлюдно там, где правят ум и честь,

Но в царстве спеси подданных не счесть.

Как газом наполняются тела

У тех, чья плоть бескровна и дрябла,

Так полон спеси человек пустой,

Тот, кто всегда доволен сам собой.

Когда рассеет разум эту тьму,

Свет истины откроется ему.

Своих пороков мы не сознаем,

Лишь от других о них мы узнаем.

И полузнайство ложь в себе таит;

Струею упивайся пиерид:

Один глоток пьянит рассудок твой,

Пьешь много — снова с трезвой головой.

Воспламеняет нас искусства свет,

Нас обольщает Муза с юных лет,

Когда мы можем воспринять легко

Лишь близкое, не видя далеко;

И лишь поздней, не сразу и не вдруг

Поймем, как бесконечен мир наук!

Так, покоряя Альпы, мы идем

Нелегким и обманчивым путем:

Преодолев долины и леса,

Мы думаем, что вторглись в небеса,

Что более не встретятся снега,

Что первые вершины, облака

Последними являются — и вдруг

Громады Альп опять встают вокруг,

И поражают наш усталый взор

Все новые холмы и цепи гор!

Творение оценит верно тот,

Кто замысел писателя поймет.

Все в целом зри; выискивать грехи

Не стоит, если хороши стихи,

Передают они Природы суть,

И восхищеньем пламенеет грудь;

Дарованных нам гением услад

Ужели слаще критиканства яд?

Но песни бесталанного певца

Не могут волновать ничьи сердца;

Их приглушенный и холодный тон

Наводит скуку и ввергает в сон.

Пленит в искусстве и в Природе нас

Отнюдь не частность — не губа иль глаз;

Мы постигаем красоту вещей

В гармонии, в единстве их частей.

Великолепный храм когда мы зрим

(То чудо мира и твое, о Рим),

Он не отдельной частью нас дивит,

Он в целом весь являет дивный вид;

Не ширина, длина иль высота -

Чарует всей постройки красота.

Скажи, какой непогрешим поэт?

Таких не будет, не было и нет.

В творение свое любой пиит

Не больше, чем задумал, воплотит;

Уменье есть и средства хороши -

Ему рукоплещи от всей души;

За мелкие просчеты не ругай,

Ошибкой меньшей — больших избегай.

Гнушайся правил, что дает педант;

На мелочь не разменивай талант;

Тем, кто всецело в мелочи залез,

Деревья загораживают лес;

О принципах шумят, а пустяки

Их привлекают — ну и чудаки!

Припомните, как рыцарь Дон Кихот

Со встречным бардом разговор ведет

(Сейчас бы разве только Деннис мог

Вести такой серьезный диалог);

Их вывод — олух тот и пустозвон,

Кому сам Аристотель не закон.

Был счастлив бард: на знатока напал;

И рыцарю он пьесу передал,

Дабы единства, образы, сюжет -

Все просмотрев, тот дельный дал совет.

Все было так, как требовал канон,

Был только бой из пьесы исключен.

"Нет боя?!" — рыцарь в ярости вопит;

— Его не допустил бы Стагирит.

"О небо! Кони, рыцари нужны,

И бой они изобразить должны".

— Но где подмостки, чтоб вместили рать?

"Постройте; в поле можете играть".

Когда придирчив критик, а не строг,

Весьма пытлив, однако не глубок

И более капризен, чем умен, -

Довольно бестолково судит он;

И главное в искусстве проглядит

Из-за того, что слишком мелочит.

Прельстителен для критиков иных

Замысловатый и мишурный стих;

Поэт — по их понятьям — это тот,

Кто ослепляет множеством острот.

Плохой художник, пишущий портрет,

Орудует совсем как сей поэт;

Не зная, как натуру передать,

Он златом, перлом тщится прикрывать

Все прелести нагого естества,

Скрывая недостаток мастерства.

Природе истинный талант найдет

Наряд такой, который ей идет,

И то, о чем лишь думает другой,

В творенье воплотит своей рукой;

Тот образ покоряет сразу нас,

Что представляет правду без прикрас.

Как делает огни заметней тьма,

Так скромность оттеняет блеск ума.

Обилье крови гибельно для тел,

И остроумью тоже есть предел.

Иному дела нет до смысла книг,

Такого восхищает лишь язык;

Расхваливает книжки этот фат,

Как дамы кавалеров, — за наряд;

Он упоен: о, как роскошна речь!

А остальным способен пренебречь.

Слова как листья; где обилье слов,

Там зрелых мыслей не найдешь плодов.

Витийство, будто преломленный свет,

Все в радужный окрашивает цвет;

Все в равной мере ярко, все горит,

А лик Природы совершенно скрыт.

Но верный слог, как солнца ясный свет,

Сумеет просветлить любой предмет,

Отделать и позолотить его,

Не исказив при этом ничего.

Слова — лишь платье мысли; право, ей

Тем более подходят, чем скромней.

Как царский пурпур не к лицу шуту,

Так слог не скроет мысли пустоту;

И как имеешь много платьев ты:

Для дома, бала, верховой езды,

Так стили различаются, затем

Что нужен разный стиль для разных тем.

Дабы лавровый заслужить венок,

Иные воскрешают древний слог;

Старинный слог, а смысл по сути нов -

Что толку от подобных пустяков?

Лишь неуча он удивить бы мог,

И только усмехается знаток.

Мечтая, как Фунгосо, лишь о том,

Чтоб только не ударить в грязь лицом,

Тем хвастаются щеголи пера,

Что дворянин носил еще вчера.