Сергей Юрасов - Василий Теркин после войны

Удивленные девчонки
Прижимаются к избе.
Прибаутки, поговорки
Сыпет под ноги себе.

Подает за штукой штуку:
— Эх, жаль, что нету стуку,
Эх, друг,
Кабы стук,
Кабы вдруг
Мощеный круг!

Кабы тапочки отбросить,
Подковаться на каблук,
Припечатать так, чтоб сразу
Каблуку тому каюк!

А гармонь ведет куда-то.
Далеко, легко зовет,
Нет, какой же вы, ребята,
Удивительный народ.

Хоть бы что ребятам этим,
Позабыт колхоз и стон,
Позабыто всё на свете —
Хоть бы что — гудит гармонь.

Я не то еще сказал бы, —
Про себя поберегу,
Я не так еще сыграл бы, —
Жаль, что лучше не могу.

Я забылся на минутку,
Заигрался на ходу,
А теперь другую шутку
Про иное заведу.

— Эх, играй, играй, гармошка,
Чтоб на зависть соловью,
Я колхозные частушки
Под гармошку вам спою.

Если б не было жены,
Не было бы тещи:
Если б не было колхоза,
Не ходил бы тощим.

Если б не было земли,
Не было бы неба,
Госпоставки отвезли
И сидим без хлеба.

Если б не было тюрьмы,
Если б не милиция,
Разговаривали б мы
С радостными лицами.

Скоро, скоро Троица,
Наш колхоз накроется…
Лопухом и лебедой —
Передохнем все весной.

Наш шофер за кучера —
Замучило горючее:
Запряг пару лошадей —
Погоняй, брат, поскорей.

Выйду в поле, в огород,
Помолюся за народ,
Чтоб цвели, росли картошки,
Чтоб не вытянули ножки

Не грусти, моя гармошка,
Разливайся соловьем,
Не останется картошки —
Госпоставки отдаем.

Разгулялся ветер в поле
И зовет с собой, зовет,
От колхозной нашей доли
Я сорвуся на завод.

На заводе Машу встречу,
Мне расскажет обо всем,
И однажды в теплый вечер
Мы с завода удерем.

Где-то есть в лесу полянка,
Себе выроем землянку,
Перетерпим, перетрем
И счастливо заживем.

Воевали, воевали,
А теперь заплакали,
То свободу обещали,
А теперь заакали.

Говорят, опять война —
Мое сердце радо:
Сталина сожрет она —
Так ему и надо.

Эх, калина-калина,
Нам не надо Сталина,
Нам не надо ВКП,
Жить хотим мы по себе.

Песня спета до конца,
Милые приятели,
Вспомните «вождя-отца»
И пошлите к матери.

— Ну, и Тёркин, ну, и малый,
И в кого ты удался,
Только мать, наверно, знала…
— Я от тетки родился.

— Тёркин-теткин, ёлки-палки,
Сыпь еще на зло врагу!
— Не могу. Таланта жалко.
На потом поберегу.

Песни разные на выбор,
Часть оставлю про запас.
— И на том тебе спасибо.
— На здоровье. В добрый час.

Ходит сторож, носит грозно
Дулом книзу ружьецо.
Ночью на земле колхозной
Сторож — главное лицо.

Осторожно, однотонно
У столба отбил часы,
Ночь давно. Армяк суконный
Тяжелеет от росы.

И по звездам знает сторож, —
По приметам, как всегда,
Тень двойная станет скоро
Проходить туда-сюда.

Молодым — любовь да счастье,
Хороша соседа дочь!
Провожает Тёркин Настю,
Провожаются всю ночь.

Проведет он до порога:
— Ну, прощай, стучись домой…
— Нет, и я тебя немного
Провожу, хороший мой…

И доводит до окошка:
— Ну, прощай, хороший мой…
— Дай и я тебя немножко
Провожу теперь домой…

Дело близится к рассвету,
Ночь свежеет — не беда,
— Дай и я тебя за это…
— Дай и я тебя тогда…

Под мостом курлычет речка,
Днем неслышная совсем.
На остывшее крылечко
Отдохнуть старик присел:

— Что мне шляться влево-вправо?
Что я буду сторожить?
От кого? И кто дал право
Не давать народу жить?

Чудаки! Голодным детям
Мать картошки накрадет…
Это ли зовут на свете
Воровством? — Свое берет.

Вор один — в Кремле удавом
Озирается кругом,
Воровство назвал он правом,
Справедливость — воровством.

Сторожить меня поставил,
Самому чтоб больше взять —
Займов, взносов да поставок, —
А народу голодать.

В небе звезды, словно свечки,
Тихо светят. Тишина.
На остывшем на крылечке
Деда тень едва видна.

Свесил голову, как птица,
Ружьецо у ног, как кол.
— Что-то, дед, и мне не спится, —
Тёркин к деду подошел.

— Ну, садись. А мне привычно.
Тем и должность хороша:
Ночью обо всем отлично
Можно думать не спеша.

О земле, забытом Боге,
О скитаниях людей,
О своей, твоей дороге,
О судьбе твоей, моей.

Позабыт порядок древний,
Жизнь, конечно… Да не та…
Правят нынче на деревне
Суета да маята…

Посох вырезать бы крепкий,
Сто рублей в пиджак зашить,
И пойти, как наши предки,
По Руси, покуда жив.

По окольным по дорогам
Обойти Россию всю,
За народ просить у Бога
На молитве где в лесу.

Горе всякое сносили —
Завещал терпеть Иисус…
Не один же я в России
Верен Богу остаюсь.

Где-нибудь тропой ночною
Старец с посохом бредет.
Мы вот здесь сидим с тобою,
Говорим, а он идет.

А дорог на свете много,
Пролегли и впрямь и вкось,
Ходят люди по дорогам,
Жаль одно, что ходят врозь.

В небе вспыхнула зарница.
— По весне слыхал о том,
Как пошел через границу
Человек один пешком.

И идет, поди, далече,
Без куска, один, как перст,
На войне был искалечен,
А обижен властью здесь.

По лесам идет, по тропам,
По долинам древних рек,
Пробирается в Европу,
Как из плена, человек.

Он идет тропой глухою,
Смерть повсюду стережет.
Мы вот здесь сидим с тобою,
Говорим, а он идет.

Мало всякое начало —
К большаку ведет тропа…
Говорят еще — с канала
Пробирается Степан.

Он идет, жилье минуя, —
Для чего ему канал?
Потерял семью родную,
Дом и двор свой потерял.

Придавив тоску зубами,
Знает, с кем свести расчет,
Днями спит, идет ночами…
Мы сидим, а он идет…

В небе звезды поредели,
Поседело всё вокруг,
Где-то первые пропели
Петухи спросонья вдруг.

— Скоро день. Уже недолго
Будет день и на Руси.
Ночь еще крадется волком,
Только свет не погасить!

И до отчего порога,
До родимого села,
До восхода та дорога
Через муку пролегла.