Тимур Шаов - Песни

Но вновь отсель грозим мы шведу,
А также прочему соседу —
Ливонцам, шляхте да хохлам —
Хоть те уже не по зубам.

Служивый люд опять торочит
Собачьи головы к седлу.
Несут поганую метлу
Для тех, кто честно жить не хочет.

Лишь скоморохи да шуты
Покуда открывают рты.

А что же государь? Ужели
Он весь в плену прекрасных грёз?
Ужель не видит, в самом деле,
Что все качели погорели?
Что ясный месяц черт унёс?
«Quo vadis, Caesar?» — вот вопрос.

Вельможи вкруг него теснятся,
Не то, чтоб любят, но боятся.
Все бить челом ему спешили,
Пока чело им не набили.

Он вперил взор в пресветлы дали,
Простёр десницу, как крыло,
И думы тяжкие печалят
Его высокое чело.

Заморский брат злоумышляет
И тоже латами бряцает.

Темно в Михаиловском замке,
Но снова слышатся слова:
«При мне всё будет как при бабке…»

Да жили мы при этой бабке!
А нам к окладу бы прибавки.
Как говорится, были б бабки,
А там, хоть не расти трава.

А нам на брата по полбанки
И там хоть не расти трава.

Свобода, даденная сверху,
Куда-то вверх и утекла.
Что остаётся человеку?
Да штоф зелёного стекла!

Доколе, судари, доколе
Черпать нам силы в алкоголе,
Былые годы поминать
И ностальгически икать?

Садится солнышко тихонько.
Крестьянка нянчит пострелёнка:
«Усни, Ванюша, баю-бай,
Не то гляди, придёт из леса
Лицо кавказского замеса,
Утащит в свой Бахчисарай,
Утащит в свой Бахчисарай».

В Бахчисарай утащит свой.
В Бахчисарай утащит свой.

Сидишь упитый и сердитый,
Свои небритые ланиты
Зажав задумчиво в горсти.
Сенека, Господи прости.

И смежив залитые вежды,
С хандрой и скукой на уме
Бурчишь: «Жамэ, месье, жамэ»,
Что означает «нет надежды».

«Жамэ. Мадам, месье, жамэ!»,
Что означает «нет надежды».

Но чу, я слышу колокольчик.
То мчит друзей моих возок.
Кричат «Ура» и рожи корчат,
Взошли — и пробки в потолок.

Средь пира вспомню я печально:
«А что ж отчизна, милый край?»
А мне отвечают:
«С отчизной будет всё нормально,
Ты, знай, закусывай давай».

С отчизной будет всё нормально,
Ты, знай, закусывай давай.

Весь мир — театр, а люди в нем — актёры.
Но нищий в переходе мне сказал:
«Весь мир — бардак, а мы в нем — сутенёры.
Болезни за грехи нам Бог послал!»
Москва не крестится, пока не слышит грома
И гордо заявляет: «Я сама!»
Ниспослан грипп на оба наших дома,
Хвала Создателю, хотя бы не чума!

Весь мир в соплях гриппозного угара,
И коль Творец так карты разложил,
Чихайте так, чтоб чих не тратить даром,
Чтоб заболел лишь тот, кто заслужил.
Чихайте на мерзавцев и подонков,
Пусть лоб у подлецов огнем горит.
Чихайте зычно, смачно и подолгу.
Оружье пролетариата — это грипп!

Как всё течёт, всё из меня!
И из тебя течёт, в гриппозном смысле слова.
Да выбрось «Колдрекс» — это все фигня,
Налей «Перцовочки-УПСА», ну, будь здорова!

Вложите в чих всю горечь от бесправья,
Всю боль обиды, что пришлось в себе носить.
Весь пыл неутолённого тщеславья,
Всю историческую скорбь больной Руси.
Чиновники борзеют год от года,
А мы язык засунем в попу и молчим.
Как я чихнул бы на избранников народа!
Жаль только, в Думе пропускной режим.

Стране на всё начхать на самом деле,
Всю жизнь проходит босиком и в неглиже.
И, кстати, чихните кто-нибудь на Церетели, —
Пусть отдохнёт немного городской бюджет.
А мегаполис кашляет до хрипа,
И Вальсингам болеет в Горках втихаря,
Москва справляет пир во время гриппа,
И вирусы расходует зазря.

Не надо чихать на детей и философов,
На меценатов любезных, на спонсоров,
На докторов, на старушек, на дворников,
Жён музыкантов и жён алкоголиков.
На менестрелей и, в первую голову, —
На Мищуков, Мирзаяна, Егорова,
Рабов шестиструнки — когорточку малую,
Бардов и так жизнь особо не балует…

Надо чихать на соседа сварливого,
Злую жену и на мужа блудливого.
На графоманов, воинственных критиков,
Умных фашистов и глупых политиков.
На дураков, бандюков отмороженных,
Снобов, скучающих с кислыми рожами.
Да не поможет, боюсь, ни черта.
Феличита, феличита!

Двадцатый век прошёл, скромны его итоги:
Купил «жигуль» сосед, купил ботинки я.
Стоим у новой эры на пороге
И думаем о смысле бытия.
С деньгами хорошо, без денег — очень плохо,
Сосед убил жену, а я свою — люблю.
Какая интересная эпоха,
Пойду ещё патронов докуплю.
В больницах и в метро — боязнь террористов,
Комета не к добру летит над головой,
И, вообще, я вам скажу, наш мир весьма тернистый,
Но он, как сын-бандит — опасный, но родной.

Как хорошо быть конём,
Весело ржать и кобыл по лужайке гонять.
Вроде бы ты не при чём,
Вроде б история где-то течёт за холмом.
Мне надоело давно
Слушать безумные речи, мне хочется спать,
Но эпоха настырная лезет в окно,
Мешая лениво дремать.

Двадцатый век прошёл, пора умнеть, Рассея,
Мы — не рабы, братва, и бедность — не порок!
Голосуйте за пророка Моисея
В очередной сорокалетний срок.
А кто он, тот герой, предмет народной веры?
Кто этот Прометей? Кто-кто! Да конь в пальто!
Под шляпою рога и пахнет серой,
Он нам рекомендован, как святой.
Отстань, мой пессимизм, не будь таким занудой,
Всё будет хорошо, нас скоро позовут.
Нам надо подождать обещанного чуда.
Мы спутники большой планеты Голливуд.

Мы в своём тесном кругу
Будем резвиться и петь, и плясать без порток,
Как пастушок на лугу,
Будем беспечно дудеть в свой паршивый рожок.
Где-то сраженье идет,
Там человечество бьётся, с собою борясь.
Цивилизация пышно цветёт,
Воняя, гремя и дымясь.

Двадцатый век прошёл, стучится двадцать первый,
Что делите, козлы, охота вам стрелять?
Ложитесь спать, поберегите нервы,
На днях наступят мир и благодать.
И Запад, наконец, скентуется с Востоком,
И прекратится злой, всемирный мордобой,
Еврей с арабом, как ягненок с волком
Придут рядком на мирный водопой.
Откроют закрома, и заживём красиво,
И потечёт шампань в кисельных берегах,
И счастье всей земли, и много-много пива,
И на полу — паркет, и люстры — в нужниках. Ах, ах!

Ах, вожделенный наш рай —
Место, где можно лежать, ковыряя в носу.
Ты, пастушок, доиграй,
Завтра тебя злые люди повесят в лесу.
Ах, что за век, славный век!
Оркестр на форте играет финал,
А в задних рядах кто-то вставил запал,
Прощай, добрый зрительный зал.