Александр Полежаев - Стихотворения

Пустынник мира безотрадный,

С ее таинственных лучей

Я не свожу моих очей

В тоске мучительной и хладной.

Моей бездейственной души

Не оживляя вдохновеньем,

Она небесным утешеньем

Ее дарит в ночной тиши.

Какой-то силою волшебной

Она влечет меня к себе

И, перекорствуя судьбе,

Врачует грусть мечтой целебной.

Предавшись ей, я вижу вновь

Мои потерянные годы,

Дни счастья, дружбы и свободы,

И помню первую любовь.

<1832>

БУКЕТ

К груди твоей, Эмма,

Приколот букет;

Он жизни эмблема,

Но розы в нем нет.

Узорней, алее

Есть много цветов;

Но краше, милее

Царица лугов.

Эфирный влетает

В окно мотылек,

На персях лобзает

Он каждый цветок,

Над ландышем вьется,

К лилее прильнул,

Кружится, несется

И быстро вспорхнул.

Куда ж ты, бесстрастный

Любовник цветов?

Иль ищешь прекрасной

Царицы лугов?

О Эмма, о Эмма!

Вот блеск красоты!..

Как роза, эмблема

Невинности ты.

<1832>

К ДРУЗЬЯМ

Игра военных суматох,

Добыча яростной простуды,

В дыму лучинных облаков,

Среди горшков, бабья, посуды,

Полуразлегшись на доске

Иль на скамье, как вам угодно,

В избе негодной и холодной,

В смертельной скуке и тоске

Пишу к вам, ветреные други!

Пишу - и больше ничего,

И от поэта своего

Прошу не ждать другой услуги.

Я весь - расстройство... Я дышу,

Я мыслю, чувствую, пишу,

Расстройством полный; лишь расстройство

В моем рассудке и уме...

В моем посланьи и письме

Найдете вы лишь беспокойство!

И этот приступ неприродный

Вас удивит, наверно, вдруг.

Но, не трактуя слишком строго,

Взглянув в себя самих немного,

Мое безумство не виня,

Вы "е осудите меня.

Я тот, чем был, чем есть, чем буду,

Не пременюсь, непременим...

Но ах! когда и где забуду,

Что роком злобным я гоним!

Гоним, убит, хотя отрада

Идет одним со мной путем,

И в небе пасмурном награда

Мне светит радужным лучом.

"Я пережил мои желанья!"

Я должен с Пушкиным сказать,

"Минувших дней очарованья"

Я должен вечно вспоминать.

Часы последних сатурналий,

Пиров, забав и вакханалий,

Когда, когда в красе своей

Изменят памяти моей?

Я очень глуп, как вам угодно,

Но разных прелестей Москвы

Я истребить из головы

Не в силах... Это превосходно!

Я вечно помнить буду рад:

"Люблю я бешеную младость,

И тесноту, и блеск, и радость,

И дам обдуманный наряд".

Моя душа полна мечтаний,

Живу прошедшей суетой,

И ряд несчастий и страданий

Я заменять люблю игрой

Надежды ложной и пустой.

Она мне льстит, как льстит игрушка

Ребенку в праздник годовой,

Или как льстит бостон и мушка

Девице дряхлой и седой,

Хоть иногда в тоске бессонной

Ей снится образ жениха;

Или как запах благовонный

Льстит вялым чувствам старика.

Вот все, что гадкими стихами

Поэт успел вам написать,

И за небрежными строками

Блестит безмолвия печать...

В моей избе готовят ужин,

Несут огромный чан ухи,

Стол ямщикам голодным нужен

Прощайте, други и стихи!

Когда же есть у вас забота

Узнать, когда и где охота

Во мне припала до пера,

В деревне Лысая гора.

1832

МОРЕ

Я видел море, я измерил

Очами жадными его;

Я силы духа моего

Перед лицом его поверил.

"О море, море! - я мечтал

В раздумье грустном и глубоком,

Кто первый мыслил и стоял

На берегу твоем высоком?

Кто, не разгаданный в веках,

Заметил первый блеск лазури,

Войну громов и ярость бури

В твоих младенческих волнах?

Куда исчезли друг за другом

Твоих владельцев племена,

О коих весть нам предана

Одним злопамятным досугом?

Всегда ли, море, тыЪочило

В скалах, висящих надо мной?

Или неведомая сила,

Враждуя с мирной тишиной,

Не раз твой образ изменила?

Что ты? Откуда? Из чего?

Игра случайная природы

Или орудие свободы,

Воззвавшей все из ничего?

Надолго ль влажная порфира

Твоей бесстрастной красоты

Осуждена блистать для мира

Из недр бездонной пустоты?"

Вот тайный плод воображенья,

Души, волнуемой тоской,

За миг невольный восхищенья

Перед пучиною морской!..

Я вопрошал ее... Но море

Под знойным солнечным лучом,

Сребрясь в узорчатом уборе,

Меж тем лелеялось кругом

В своем покое роковом.

Через рассыпанные волны

Катились груды новых волн,

И между них, отваги полный,

Нырял пред бурей утлый челн.

Счастливец, знаешь ли ты цену

Смешного счастья твоего?

Смотри на челн - уж нет его:

В отваге он нашел измену!..

В другое время на брегах

Балтийских вод, в моей отчизне,

Красуясь цветом юной жизни,

Стоял я некогда в мечтах:

Но те мечты мне сладки были:

Они приветно сквозь туман,

Как за волной волну, манили

Меня в житейский океан.

И я поплыл... О море, море!

Когда увижу берег твой?

Или, как челн залетный, вскоре

Сокроюсь в бездне гробовой?

<1832>

ВОДОПАД

Между стремнин с горы высокой

Ручьи прозрачные журчат,

И вдруг, сливаясь в ток широкой,

Являют грозный водопад.

Громады волн буграми хлещут

В паденьи быстром и крутом

И, разлетевшись, ярко блещут

Вокруг серебряным дождем;

Ревет и стонет гул протяжный

По разорвавшейся реке

И, исчезая с пеной влажной,

Смолкает глухо вдалеке.

Вот наша жизнь! вот образ верный

Погибшей юности моей!

Она в красе нелицемерной

Сперва катилась, как ручей;

Потом, в пылу страстей безумных,

Быстра, как горный водопад,

Исчезла вдруг при плесках шумных,

Как эха дальнего раскат.

Шуми, шуми, о сын природы!

Ты безотрадною порой

Певцу напомнил блеск свободы

Своей свободною игрой!

<1832>

РОМАНСЫ

I

Пышно льется светлый Терек

В мирном лоне тишины;

Девы юные на берег

Вышли встретить пир весны.

Вижу игры, слышу ропот

Сладкозвучных голосов,

Слышу резвый легкий топот

Разноцветных башмачков.

Но мой взор не очарован

И блестит не для побед

Он тобой одним окован,

Алый шелковый бешмет!

Образ девы недоступной,

Образ строгой красоты

Думой грустной и преступной

Отравил мои мечты.

Для чего у страсти пылкой

Чародейной силы нет

Превратиться невидимкой

В алый шелковый бешмет?

Для чего покров холодный,

А не чувство, не любовь,

Обнимает, жмет свободно

Гибкий стан, живую кровь?

1832.

II

Утро жизнью благодатной

Освежило сонный мир,

Дышит влагою прохладной

Упоительный зефир.

Нега, радость и свобода

Торжествуют юный день;

Но в моих очах природа

Отуманена, как тень.

Что мне с жизнью, что мне с миром?

На душе моей тоска

Залегла, как над вампиром