Иван Никитин - Сочинения

На пути глухом!..

Дело мое бабье,

Целый век больна,

Что я буду делать

Одиной-одна!

Сын еще ребенок,

Скоро ль подрастет?

Бедный!., все гостинца

От отца он ждет!.."

И глядит на сына

Горемыка-мать.

"Ты бы лег, касатик,

Перестань дремать!"

- "А зачем же, мама,

Ты сама не спишь,

И вечор все пряла,

И теперь сидишь?"

- "Ох, мой ненаглядный,

Прясть-то нет уж сил:

Что-то так мне грустно,

Божий свет немил!"

- "Полно плакать, мама!"

Мальчуган сказал

И к плечу родимой

Головой припал.

"Я не стану плакать;

Ляг, усни, дружок;

Я тебе соломки

Принесу снопок,

Постелю постельку,

А господь пошлет

Твой отец гостинец

Скоро привезет;

Новые салазки

Сделает опять,

Будет в них сыночка

По двору катать..."

И дитя забылось.

Ночь длинна, длинна...

Мерно раздается

Звук веретена.

Дымная лучина

Чуть в светце горит,

Только вьюга как-то

Жалобней шумит.

Мнится, будто стонет

Кто-то у крыльца,

Словно провожают

С плачем мертвеца...

И на память пряхе

Молодость пришла,

Вот и мать-старушка,

Мнится, ожила.

Села на лежанку

И на дочь глядит:

"Сохнешь ты, родная,

Сохнешь, - говорит,

Где тебе, голубке,

Замужем-то жить,

Труд порой рабочей

В поле выносить!

И в кого родилась

Ты с таким лицом?

Старшие-то сестры

Кровь ведь с молоком!

И разгульны, правда,

Нечего сказать,

Да зато им - шутка

Молотить и жать.

А тебя за разум

Хвалит вся семья,

Да любить-то... любит

Только мать твоя".

Вот в сенях избушки

Кто-то застучал.

"Батюшка приехал!"

Мальчуган сказал.

И вскочил с постели,

Щечки ярче роз.

"Батюшка приехал,

Калачей привез!.."

- "Вишь, мороз как крепко

Дверь-то прихватил!"

Грубо гость знакомый

Вдруг заговорил...

И мужик плечистый

Сильно дверь рванул,

На пороге с шапки

Иней отряхнул,

Осенил три раза

Грудь свою крестом,

Почесал затылок

И сказал потом:

"Здравствуешь, соседка!

Как живешь, мой свет?..

Экая погодка,

В поле следу нет!

Ну, не с доброй вестью

Я к тебе пришел:

Я лошадок ваших

Из Москвы привел".

- "А мой муж?" - спросила

Ямщика жена,

И белее снега

Сделалась она.

"Да в Москву приехав,

Вдруг он захворал,

И господь бедняге

По душу послал".

Весть, как гром, упала...

И, едва жива,

Перевесть дыханья

Не могла вдова.

Опустив ручонки,

Сын дрожал как лист...

За стеной избушки

Был и плач и свист...

"Вишь, какая притча!

Рассуждал мужик.

Верно, я не впору

Развязал язык.

А ведь жалко бабу,

Что и говорить!

Скоро ей придется

По миру ходить..."

"Полно горевать-то,

Он вдове сказал:

Стало, неча делать,

Бог, знать, наказал!

Ну, прощай покуда.

Мне домой пора;

Лошади-то ваши

Тут вот, у двора.

Да!.. ведь эка память,

Все стал забывать:

Вот отец сынишке

Крест велел отдать.

Сам он через силу

С шеи его снял,

В грамотке мне отдал

В руки и сказал:

"Вот благословенье

Сыну моему;

Пусть не забывает

Мать, скажи ему".

А тебя-то, видно,

Крепко он любил:

По смерть твое имя,

Бедный, он твердил".

15 марта - апрель 185,

УТРО НА БЕРЕГУ ОЗЕРА

Ясно утро. Тихо веет

Теплый ветерок;

Луг, как бархат, зеленеет,

В зареве восток.

Окаймленное кустами

Молодых ракит,

Разноцветными огнями

Озеро блестит.

Тишине и солнцу радо,

По равнине вод

Лебедей ручное стадо

Медленно плывет;

Вот один взмахнул лениво

Крыльями - и вдруг

Влага брызнула игриво

Жемчугом вокруг.

Привязав к ракитам лодку,

Мужички вдвоем,

Близ осоки, втихомолку,

Тянут сеть с трудом.

По траве, в рубашках белых,

Скачут босиком

Два мальчишки загорелых

На прутах верхом.

Крупный пот с них градом льется,

И лицо горит;

Звучно смех их раздается,

Голосок звенит.

"Ну, катай наперегонки!"

А на шалунов

С тайной завистью девчонка

Смотрит из кустов.

"Тянут, тянут! - закричали

Ребятишки вдруг.

Вдоволь, чай, теперь поймали

И линей и щук".

Вот на береге отлогом

Показалась сеть.

"Ну, вытряхивай-ка, с богом

Нечего глядеть!"

Так сказал старик высокий,

Весь как лунь седой,

С грудью выпукло-широкой,

С длинной бородой.

Сеть намокшую подняли

Дружно рыбаки;

На песке затрепетали

Окуни, линьки.

Дети весело шумели:

"Будет на денек!"

И на корточки присели

Рыбу класть в мешок.

"Ты, подкидыш, к нам откуда?

Не зови - придет...

Убирайся-ка отсюда!

Не пойдешь - так вот!.."

И подкидыша мальчишка

Оттолкнул рукой.

"Ну, за что ее ты, Мишка?"

Упрекнул другой.

"Экий малый уродился,

Говорил старик,

Всё б дрался он да бранился,

Экий озорник!"

- "Ты бы внука-то маленько

За вихор подрал:

Он взял волю-то раненько!"

Свату сват сказал.

"Эх!., девчонка надоела...

Сам я, знаешь, голь,

Тут подкидыша, без дела,

Одевать изволь.

Хлеб, смотри, вот вздорожает,

Ты чужих корми;

А ведь мать небось гуляет,

Прах ее возьми!"

- "Потерпи, - чай, не забудет

За добро господь!

Ведь она работать будет,

Бог даст, подрастет".

- "Так-то так... вестимо, надо

К делу приучить;

Да теперь берет досада

Без толку кормить.

И девчонка-то больная,

Сохнет, как трава,

Да всё плачет... дрянь такая!

А на грех жива!"

Мужички потолковали

И в село пошли;

Вслед мальчишки побежали,

Рыбу понесли;

А девчонка провожала

Грустным взглядом их,

И слеза у ней дрожала

В глазках голубых.

17 марта, первая половина сентября 185,

УПРЯМЫЙ ОТЕЦ

"Ты хоть плачь, хоть не плачь - быть

по-моему!

Я сказал тебе: не послушаю!

Молода еще, рано умничать!

"Мой жених-де вот и буян и мот,

Он в могилу свел жену первую..."

Ты скажи прямей: мне, мол, батюшка,

Полюбился сын Кузьмы-мельника.

Так сули ты мне горы золота

Не владеть тобой сыну знахаря.

Он добро скопил, - пусть им хвалится,

Наживи же он имя честное!

Я с сумой пойду, умру с голода,

Не отдам себя на посмешище,

Не хочу я быть родней знахаря!

Колдунов у нас в роду не было.

А ты этим-то мне, бесстыдница,

За мою хлеб-соль платить вздумала,

Женихов своих пересуживать!

Да ты внаешь ли власть отцовскую?

С пастухом, велю, под венец пойдешь!

Не учи, скажу: так мне хочется!"

Захватило дух в груди дочери.

Полотна белей лицо сделалось,

И, дрожа как лист, с мольбой горькою

К старику она в ноги бросилась:

"Пожалей меня, милый батюшка!

Не сведи меня во гроб заживо!

Аль в избе твоей я уж лишняя,

У тебя в дому не работница?..

Ты, кормилец мой, сам говаривал!

Что не выдашь дочь за немилого.