Михаил Лермонтов - Стихотворения (ПСС-2)

"Eh bien, monsieur, que vois-je?"-"Ah, c'esf

vous!" "Pourquoi ce bruit? Que fait'es-vous done?"

"Je f ...>!" ) И, молвив так (пускай простит мне муза),

Одним тузом он выгнал вон француза.

"Ну, сударь, что я вижу?"-сАх, это вы!"

"Что это за шум? Что вы делаете?"

"Я 3...>Ь (франц)

ш

И вслед за ним, как лань кавказских гор,

Из комнаты пустилася бедняжка,

Не распростись, но кинув нежный взор,

Закрыв лицо руками... Долго Сашка

Не мог унять волненье сердца. "Вздор,

Шептал он,-вздор: любовь не жизнь!" Но утре.

Подернув тучки блеском перламутра,

Уж начало заглядывать в окно,

Как милый гость, ожиданный давно,

А на дворе, унылый и докучный,

Раздался колокольчик однозвучный,

112

К окну с волненьем Сашка подбежал:

Разгонных тройка у крыльца большого.

Вот сел ямщик и вожжи подобрал;

Вот чей-то голос: "Что же, все готово?"

"Готово". Вот садится... Он узнал:

Она!.. В чепце, платком окутав шею,

С обычною улыбкою своею,

Ему кивнула тихо головой

И спряталась в кибитку.

Бич лихой Взвился. "Пошел!"...

Колесы застучали." И вмиг...

Но что нам до чужой печали?

113

Давно ль?.. Но детство Саши протекло.,

Я рассказал, что знать вам было нужно..,

Он стал с отцом браниться: не могло

И быть иначе, - нежностью наружной

Обманывать он почитал за зло,

За низость, - но правдивой мести знаки

Он не щадил (хотя б дошло до драки)

И потому родитель, рассчитав,

Что укрощать не стоит этот нрав,

Сынка, рыдая, как мы все умеем,

Послал в Москву с французом и лакеем,

424

ш

И там проказник был препоручен

Старухе тетке самых строгих правил.

Свет утверждал, что резвый Купидон

Ее краснеть ни разу не заставил.

Она была одна из тех княжен,

Которые, страшась святого брака,

Не смеют дать решительного знака

И потому в сомненье ждут да ждут,

Покуда их на вист не позовут,

Потом остаток жизни, как умеют,

За картами клевещут и желтеют.

115

Но иногда какой-нибудь лакей,

Усердный, честный, верный, осторожный,

Имея вход к владычице своей

Во всякий час, с покорностью возможной,

В уютной спальне заменяет ей

Служанку, то есть греет одеяло,

Подушки, руки, ноги... Разве мало

Под мраком ночи делается дел,

Которых знать и черт бы не хотел,

И если бы хоть раз он был свидетель,

Как сладко спит седая добродетель.

Шалун был отдан в модный пансион,

Где много приобрел прекрасных правил.

Сначала пристрастился к книгам он,

Но скоро их с презрением оставил.

Он увидал, что дружба, как поклон

Двусмысленная вещь; что добрый малый

Товарищ скучный, тягостный и вялый;

Чуть умный - и забавней и сносней,

Чем тысяча услужливых друзей.

И потому (считая только явных)

Он нажил в месяц сто врагов забавных.

425

И снимок их, как памятник святой,

На двух листах, раскрашенный отлично,

Носил всегда он в книжке записной,

Обернутой атласом, как прилично,

С стальным замком и розовой каймой,

Любил он заговоры злобы тайной

Расстроить словом, будто бы случайно;

Любил врагов внезапно удивлять,

На крик и брань - насмешкой отвечать,

Иль, притворись рассеянным невеждой,

Ласкать их долго тщетною надеждой.

118

Из пансиона скоро вышел он,

Наскуча все твердить азы да буки,

И, наконец, в студенты посвящен,

Вступил надменно в светлый храм науки.

Святое место! помню я, как сон,

Твои кафедры, залы, коридоры,

Твоих сынов заносчивые споры:

О боге, о вселенной и о том,

Как пить: ром с чаем или голый ром;

Их гордый вид пред гордыми властями,

Их сюртуки, висящие клочками.

119

Бывало, только восемь бьет часов,

По мостовой валит народ ученый.

Кто ночь провел с лампадой средь трудов,

Кто в грязной луже, Вакхом упоенный;

Но все равно задумчивы, без слов

Текут... Пришли, шумят... Профессор длинный

Напрасно входит, кланяется чинно,

Он книгу взял, раскрыл, прочел... шумят;

Уходит, - втрое хуже. Сущий ад!..

По сердцу Сашке жизнь была такая,

И этот ад считал он лучше рая.

426

120

Пропустим года два... Я не хочу

В один прием свою закончить повесть

Читатель знает, что я с ним шучу,

И потому моя спокойна совесть,

Хоть, признаюся, много пропущу

Событий важных, новых и чудесных.

Но час придет, когда, в пределах тесны:

Не заключен и не спеша вперед

Чтоб сократить унылый эпизод,

Я снова обращу вниманье ваше

На те года, потраченные Сашей...

121

Теперь героев разбудить пора,

Пора привесть в порядок их одежды,

Вы вспомните, как сладостно вчера

В объятьях неги и живой надежды

Уснула Тирза? Резвый бег пера

Я не могу удерживать серьезно,

И потому она проснулась поздно...

Растрепанные волосы назад

Рукой откинув и на свой наряд

Взглянув с улыбкой сонною, сначала

Она довольно долго позевала.

122

На ней измято было все, и грудь

Хранила знаки пламенных лобзаний..

Она спешит лицо водой сплеснуть

И кудри без особенных стараний

На голове гребенкою заткнуть;

Потом сорочку скинула, небрежно

Водою обмывает стан свой нежный...

Опять свежа, как персик молодой..

И на плеча капот накинув свой,

Пленительна бесстыдной наготою,

Она подходит к нашему герою,

427

Садится в изголовье и потом

На сонного студеной влагой плещет.

Он поднялся, кидает взор кругом

И видит, что пора: светелка блещет,

Озарена роскошным зимним днем;

Замерзших окон стекла серебрятся;

В лучах пылинки светлые вертятся;

Упругий снег на улице хрустит,

Под тяжестью полозьев и копыт,

И в городе (что мне всегда досадно)

Колокола трезвонят беспощадно...

124

Прелестный день! Как пышен божий свет!

Как небеса лазурны!.. Торопливо

Вскочил мой Саша. Вот уж он одет,

Атласный галстук повязал лениво,

С кудрей ночных восторгов сгладил след,

Лишь синеватый венчик под глазами

Изобличал его... Но (между нами,

Сказать тихонько) это не порок. У

наших дам найти я то же б мог,

Хоть между тем ручаюсь головою,

Что их невинней нету под луною.

126

Из комнаты выходит наш герой,

И, пробираясь длинным коридором,

Он видит Катерину пред собой,

Приветствует ее холодным взором

И мимо. Вот он в комнате другой:

Вот стул с дрожащей ножкою и рядом

Кровать; на ней, закрыта, кверху задом

Храпит Параша, отвернув лицо.

Он плащ надел и вышел на крыльцо,

И вслед за ним несутся восклицанья, .

Чтобы не смел забыть он обещанья:

428

Чтоб приготовил модный он наряд

Для бедной, милой Тирзы и так дале.

Сказать ли, этой выдумке был рад

Проказник мой: в театре, в пестрой зале

Заметят ли невинный маскарад?

Зачем еврейку не утешить тайно,

Зачем толпу не наказать случайно