Вильгельм Кюхельбекер - Стихотворения (Лирика декабристов)

И где веселыми очами

Я зрел светило ясных дней?

Вотще в пучинах тихоструйных

Я в ночь, безмолвен и уныл,

С убийцей-гондольером плыл 1),

Вотще на поединках бурных

Я вызывал слепой свинец:

Он мимо горестных сердец

Разит сердца одних счастливых!

Кавказский конь топтал меня,

И жив в скалах тех молчаливых

Я встал из-под копыт коня!

Воскрес на новые страданья,

Стал снова верить в упованье,

И снова дикая любовь

Огнем свирепым сладострастья

Зажгла в увядших жилах кровь

И чашу мне дала несчастья!

На рейнских пышных берегах,

В Лютеции, в столице мира,

В Гесперских радостных садах,

На смежных небесам горах,

О коих сладостная лира

Поет в златых твоих стихах.

Близ древних рубежей Персиды,

Средь томных северных степей

Я был добычей Немезиды,

Я был игралищем страстей!

Но не ропщу на провиденье:

Пусть кроюсь ранней сединой,

Я молод пламенной душой;

Во мне не гаснет вдохновенье,

И по нему, товарищ мой,

Когда, средь бурь мятежной жизни,

В святой мы встретимся отчизне,

Пусть буду узнан я тобой.

1) Отправляясь из Виллафранки в Ниццу морем, в глухую ночь, я подвергся было опасности быть брошенным в воды.

1822

ПРОРОЧЕСТВО

Глагол господень был ко мне

За цепью гор на бреге Кира:

"Ты дни влачишь в мертвящем сне;

В объятьях леностного мира:

На то ль тебе я пламень дал

И силу воздвигать народы?

Восстань, певец, пророк Свободы!

Вспрянь, возвести, что я вещал!

Никто - но я воззвал Элладу;

Железный разломил ярем:

Душа ее не дастся аду;

Она очистится мечем,

И, искушенная в горниле,

Она воскреснет предо мной:

Ее подымет смертный бой;

Она возблещет в новой силе!"

Беснуясь, варвары текут;

Огня и крови льются реки;

На страшный и священный труд

Помчались радостные греки;

Младенец обнажает меч,

С мужами жены ополчились,

И мужи в львов преобразились

Среди пожаров, казней, сеч!

Костьми усеялося море,

Судов могущий сонм исчез:

Главу вздымая до небес.

Грядет на Византию горе!

Приспели грозные часы:

Подернет грады запустенье;

Не примет трупов погребенье,

И брань за них подымут псы!

Напрасны будут все крамолы;

Святая сила победит!

Бог зыблет и громит престолы;

Он правых, он свободных щит!

Меня не он ли наполняет

И проясняет тусклый взор?

Се предо мной мгновенно тает

Утесов ряд твердынь и гор!

Блестит кровавая денница;

В полях волнуется туман:

Лежит в осаде Триполицца

И бодр, не дремлет верный стан!

Священный пастырь к богу брани

Воздел трепещущие длани;

В живых молитвах и слезах

Кругом вся рать простерлась в прах.

С бойниц неверный ям смеется,

Злодей подъемлет их на смех:

Но Кара в облаках несется;

Отяжелел Османов грех!

Воспрянул старец вдохновенный,

Булат в деснице, в шуйце крест:

Он вмиг взлетел на вражьи стены;

Огонь и дым и гром окрест!

Кровь отомстилась убиенных

Детей и дев, сирот и вдов!

Нет в страшном граде пощаженных:

Всех, всех глотает смертный ров!

И се вам знаменье Спасенья,

Народы! - близок, близок час:

Сам Саваоф стоит за вас!

Восходит солнце обновленья!

Но ты, коварный Альбион,

Бессмертным избранный когда-то,

Своим ты богом назвал злато:

Всесильный сокрушит твой трон!

За злобных тайный ты воитель!

Но будет послан ангел-мститель;

Судьбы ты страшной не минешь:

Ты день рожденья проклянешь!

Тебя замучают владыки;

И чад твоих наляжет страх;

Во все рассыплешься языки,

Как вихрем восхищенный прах.

Народов чуждых песнью будешь

И притчею твоих врагов,

И имя славное забудешь

Среди бичей, среди оков!

А я - и в ссылке, и в темнице

Глагол господень возвещу:

О боже, я в твоей деснице!

Я слов твоих не умолчу!

Как буря по полю несется,

Так в мире мой раздастся глас

И в слухе Сильных отзовется:

Тобой сочтен мой каждый влас!

1822

ПРОКЛЯТИЕ

Проклят, кто оскорбит поэта

Богам любезную главу;

На грозный суд его зову:

Он будет посмеяньем света!

На крыльях гневного стиха

Помчится стыд его в потомство:

Там казнь за грех и вероломство,

Там не искупит он греха.

Напрасно в муках покаянья

Он с воплем упадет во прах;

Пусть призовет и скорбь и страх,

Пусть на певца пошлет страданья;

Равно бесстрашен и жесток,

Свой слух затворит заклинанью,

Предаст злодея поруганью

Святый, неистовый пророк.

Пройдет близ сумрачного гроба

Пришелец и махнет рукой,

И молвит, покивав главой:

"Здесь смрадно истлевает злоба!"

А в жизни - раб или тиран.

Поэта гнусный оскорбитель,

Нет, изверг, - не тебе был дан

Восторг, бессмертья похититель!

Все дни твои тяжелый сон,

Ты глух, и муз ты ненавидишь.

Ты знаешь роковой закон.

Ты свой грядущий срам предвидишь.

Но бодро радостный певец

Чело священное подъемлет,

Берет страдальческий венец

И место меж богов приемлет!

1822

УЧАСТЬ ПОЭТОВ

О сонм глупцов бездушных и счастливых!

Вам нестерпим кровавый блеск венца.

Который на чело певца

Кладет рука камен, столь поздно справедливых!

Так радуйся ж, презренная толпа,

Читай былых и наших дней скрыжали:

Пророков гонит черная судьба;

Их стерегут свирепые печали;

Они влачат по мукам дни свои,

И в их сердца впиваются змии.

Ах, сколько вижу я некончеиных созданий,

Манивших душу прелестью надежд,

Залогов горестных за пламень дарований,

Миров, разрушенных злодействами невежд!

Того в пути безумие схватило

(Счастливец! от тебя оно еокрыло

Картину их постыдных дел;

Так! я готов сказать: завиден твой удел!),

Томит другого дикое изгнанье;

Мрут с голоду Камоенс и Костров;

Шихматова бесчестит осмеянье.

Клеймит безумный лепет остряков,

Но будет жить в веках певец Петров!

Потомство вспомнит их бессмертную обиду

И призовет на прах их Немезиду!

1823

<���НА СМЕРТЬ ЧЕРНОВА>

Клянемся честью и Черновым:

Вражда и брань временщикам,

Царей трепещущим рабам,

Тиранам, нас угнесть готовым.

Нет, не отечества сыны

Питомцы пришлецов презренных;

Мы чужды их семей надменных;

Они от нас отчуждены.

Там говорят не русским словом.

Святую ненавидят Русь;

Я ненавижу их, клянусь,

Клянусь и честью Черновым.

На наших дев, на наших жен

Дерзнет ли вновь любимец счастья

Взор бросить, полный сладострастья,

Падет, перуном поражен.

И прах твой будет в посмеянье,

И гроб твой будет в стыд и срам.

Клянемся дщерям я сестрам:

Смерть, гибель, кровь за поруганье!

А ты, брат наших ты сердец,

Герой, столь рано охладелый!