Эдуард Лимонов - Стихотворения

Но я слежу внимательно и жду
Когда-нибудь в каком-нибудь году
Она вдруг отрезвеет и поймет
И ужаснется ее сладкий рот

И закричит те нужные слова
«Твоя любовь права! права! права!
А я больна была и все убила!
Прости меня!» и сдернет маску рыла…

Писал стихи своим любовникам
Бродил по городу как шлюха
В богатый дом хотелось дворником
Когда в желудке было сухо

Глядел в витрины с уважением
Сжимая кулаки в карманах
Мечтал окончить жизнь в сражении
И что-то о небесных маннах…

Все в этом мире эх зря
Черный наряд короля
Девочка в белых ботинках
Книжки в ужасных картинках
Радостные поля
Эта ли — та ли земля
Что я кричу с корабля
Лес ли какой в паутинках

Все в этом мире смешно
Дождик впадает в окно
Рыба на взморье
Кит в плоскогорье
В окнах отеля темно
Любишь не любишь
Жизнь свою губишь
Но проиграл ты давно

Я просыпаюсь в тоске
Бьются часы на руке
Ветер кудлатый
Окна в расплату
Пуля как будто в виске
Вот я лежу здесь один
Падает небо с вершин
Эдичка здрасьте
Тайные страсти
Вы испытали — наш сын

Все в этом мире ничто
Встанешь наденешь пальто
Шляпу надвинешь
Номер покинешь
Рыба из мира Кусто
Волосы щеткой
Выйду красоткой
Нас не догонит никто

Осени запах и прерии
Чай из Британской империи
Я возлагаю надежды мои
На этого чая струи

пью, улыбаюсь и думаю
Может убью я беду мою
Тем более знаю я где и когда
Ко мне привязалась беда

Лампа. Книга и машинка.
Где исчезла та пружинка
Напрягала что меня
Как горячего коня
И держала день и ночь
В состояньи мчаться прочь

Вот Америки деревня.
Не как русская так древня
Но такая же темна
И печально холодна

Осень. Я живу один
Сиротливый вид равнин
Частью серых и зеленых
Кое-где уж подпаленных

Выйдешь около пяти
А куда уже идти…
Нальешь чашку шоколада
Под холмом гуляет стадо

Четырех баранов спины
Как с французския картины
Клод Лоррен или Пуссен
Только нету старых стен

Моя жизнь на грустном месте
Лишь плохие слышу вести.
Та ушла, та изменила.
Ну и ладно. Ну и мило
Проживу один в ответ
До каких-то средних лет

Там дальше — поле кукурузы
А выше ферма и арбузы
Вотермелоны называются
И тряпки чучел развеваются

Внизу — (не верится) река
Прозрачная и небольшая
А в ней форели есть. Какая
Во всяком случае тоска

Я днем работаю. А в час
Когда темнеет небо круто
Пишу ребятушки для вас
Отмывши руки от мазута

«Оно» вернее лишь смола
Мы кроем толью крышу хлева
Джорж. Билл и я. И нам без зла
Бросает листья осень слева

Вообще вид странный у работ
Когда их кто-то совершает
Кто и не только что живет
Но также пишет и читает

Землекопную оду
Подношу я народу
И лопатой поэта
Мною закопано лето
Глубоко в сентябре
Листья страшными стали
Листья тоже устали
И лежат во дворе

Шесть утра. Еле видно
Мне совсем не обидно
Я тружусь не сержусь
Крепким чем-то и хлестким
Мужиковским московским
В эту жизнь вгорожусь

Люди. Джорджи и Биллы
Мне не то чтобы милы
Деревенский народ
В разных странах у света
Грубо трудится в лето
В зиму лапу сосет

(Все сосание лапы
Если вы не растяпы
Состоит из жены
Или бабы иль девки
Из Сюзанки иль Евки
С коей сняты штаны)

День тяжелый и рыжий
Заработаем грыжи
Тонны камня и глины
Вынимаем для мины
Для цистерны воды
Вот где наши труды

Будет старая дама —
Голубая пижама
Пить. Гостей приглашать
Выше бревен и досок.
Выше труб-водососок
Над цистерною спать

Фотография поэта
В день веселый и пустой
Сзади осень или лето
И стоит он молодой

Возле дерева косого
Морда наглая в очках
Кудри русые бедово
Разместились на плечах

Впереди его наверно
Рядом с делающим снимок
Кто-то нежный или верный
(Или Лена или Димок)

Фотография другая —
Через пять кипящих лет
Маска резкая и злая
Сквозь лицо сквозит скелет

Никого на целом свете
Потому тяжелый взгляд
По-солдатски на поэте
Сапоги его сидят

Ясно будет человеку
Если снимки он сравнит
Счастье бросило опеку
И страдание гостит

Когда изящный итальянец
Вас пригласил на черный танец
Когда без умолку болтая
Он вел вас крепко прижимая
То мне подумалось невольно
«Как странно. Страшно. Но не больно»

А в зеркалах стояли розы
И серебро толпилось грузно
Сквозь музыки большие дозы
Вдруг кто-то всхлипывал арбузно

У вас под черным платьем грудки
Капризно-мелкие торчали
Он говорил вам нервно шутки
А Вы молчали и дышали

Американцы и лакеи
Ходили в разных направленьях
А я в божественных селеньях
Смотрел на геммы и камеи…

Вернулись Вы. От платья ладан
Иль дым какой-то благовонный
И итальянец с Вами рядом
Как видно замертво влюбленный

«Ну да. Жена моя. А что же».
Я подыму подол у платья.
И покажу ему… О Боже
Коль буду в силах показать я…

Потом пойду спокойно к бару
Нальют шампанского мне люди
Я так устал. Я очень старый
Мне тридцать шесть уж скоро будет

Пойди найди меня и кротко
Целуй меня за синей шторой
Как девочка — больна чахоткой
Целует куклу без которой…

В газетах опять о Вьетнаме
А я не пишу моей маме
И где потерялась жена
Которая нежно нужна

В газетах про рис и свободу
И о президентах народу
Сказавших прекрасные речи
Я кутаю тонкие плечи
В мой белый балетный пиджак
Ах скушно мне все это как!

Среди городского обмана
Вся жизнь как открытая рана
Встречаются женщин тела
Короткая нежная ода
Смыкается снова природа
И женщина тихо ушла