Наум Коржавин - Приобщение

Поскольку от любви не защищён,
А это значит — мужества лишён.

И шли в объятья подлинных мужчин,
И снова оставался я один.

Век мужества! Дела пошли всерьёз.
И трудно я своё сквозь жизнь пронёс.

И вот я жив… Но словно нет в живых
Мужчин бывалых ваших роковых.

Их рок поблек, сегодня рок иной.
Всё чаще вы, грустя, гордитесь мной.

А, впрочем, что же — суета, дела…
Виню вас? Нет. Но просто жизнь прошла.

Себя виню… Понятно мне давно,
Что снизу вверх на вас смотреть грешно.

О, этот взгляд! Он вам и дал пропасть.
Я верю, как в маяк, в мужскую власть.

Но лишь найдёт, и вновь — пусть это грех,
Смотрю на вас, как прежде — снизу вверх.

И униженья сердцу в этом нет…
Я знаю — вы и впрямь легки, как свет.

Я знаю, это так — я вновь богат…
Но снова память гасит этот взгляд.

И потухает взгляд, хоть, может, он
Теперь вам вовсе не был бы смешон.

Вошли и сели за столом.
Им грош цена, но мы не пьём.
Веселье наше вмиг скосило.
Юнцы, молодчики, шпана,
Тут знают все: им грош цена.
Но все молчат: за ними — сила.

Какая сила, в чем она.
Я ж говорю: им грош цена.
Да, видно, жизнь подобна бреду.
Пусть презираем мы таких,
Но всё ж мы думаем о них,
А это тоже — их победа.

Они уселись и сидят.
Хоть знают, как на них глядят
Вокруг и всюду все другие.
Их очень много стало вдруг.
Они средь муз и средь наук,
Везде, где бьётся мысль России.

Они бездарны, как беда.
Зато уверены всегда,
Несут бездарность, словно Знамя.
У нас в идеях разнобой,
Они ж всегда верны одной
Простой и ясной — править нами.

Языки романской группы,
Юность древняя Земли!
Ставить памятник вам глупо —
Вы со сцены не сошли.

И пускай в быту правительств
И учёных знатоков
Нынче в моде деловитость
Всяких новых языков, —
Будут люди обращаться
К вам и дальше — вновь и вновь.
Вы и самых чуждых наций
Втайне гордость и любовь.

Есть в вас с самого начала
То, что нужно всем другим.
То, пред чем склонились галлы,
Разгромив уставший Рим, —
Нечто самое такое,
Без чего вокруг темно.
Что навек с мечтой людскою
В звуке слова сплетено.
Отзвук вечной литургии,
Гармоничность без прикрас.
Здесь, в Молдавии, впервые
Поражает это нас.

И смущён ты чем-то вроде,
И чудно тебе сперва
Слышать в сельском обиходе
Вдруг ученые слова.

Но войдя во всё охотно,
Понимаешь суть основ, —
Этот первый,
обиходный,
Древний смысл высоких слов.

Неужели всё так грустно,
И навек уйдут с земли
Ясность мысли, ясность чувства,
Всё, что вы в себе несли, —

Звучность памяти и чести,
Благородство не на час?..
Лучше сгинуть с вами вместе,
Чем на свете жить без вас!

Пусть звучит всё это глупо, —
Не хочу, чтоб вы прошли,
Языки романской группы,
Мудрость нежная Земли.

В Кишинёве снег в апреле,
Неожиданный для всех…
Вы чего, Господь, хотели,
Насылая этот снег?

Он от Вас весь день слетает,
Сыплет с серых облаков,
Неприятно охлаждает
Тёплый город Кишинёв.

И пускай он тут же тает,
Он сгущает серость дня…
Чем, конечно, угнетает
Всех на свете
и — меня.

Очень странно видеть это —
Снег без счастья, без игры, —
После солнца, после лета,
После света и жары.

Холодов терпеть не может
Этот город летних снов.
Как в ущелье, расположен
Он на склонах двух холмов.

А сегодня снег в ущелье
И туман на лицах всех…
Вы нам что сказать хотели,
Напуская этот снег?

Что пора забыть про ересь?
Вспомнить вновь, как Вы нужны?
Всё смешалось. Давит серость,
Скука давит в дни весны.

Всё во мне с тем снегом спорит.
Скука? Серость? — Чепуха!
Я ведь помню — этот город —
Город светлого греха.

Здесь — два месяца уж будет —
Без венца (о чем скорблю)
Я живу — простите, люди, —
С той, которую люблю.

С той веселой и капризной,
Смех вносящей на порог,
Без которой счастья в жизни
Я не знал и знать не мог.

С той, что может быть серьёзной,
Но непрочь и чушь молоть.
С той, к кому Вы сами поздно
Привели меня, Господь.

В Кишинёве снег в апреле
Сыплет мрачно, давит всех.
Что напомнить Вы хотели,
Напуская этот снег?

Возбуждая эти мысли?
Что у страсти дух в плену?
Что права я все превысил?
Лямку честно не тяну?

Зря. И так ознобом бродит
Это всё в крови моей,
От себя меня уводит
И от Вас, и от людей…

От всего, чем жил сурово,
Что вдруг стало ни к чему.
И от слова. Даже слову
Я не верю своему…

В Кишинёве снег в апреле
Ни за что терзает всех.
Ах, зачем Вам в самом деле
Нынче нужен этот снег?

Разве честно мстить за страсти?
Не от Вас ли Дух и Плоть?
Не от Вас ли это счастье,
Что открылось мне, Господь?

Так за что вконец измучен
Я лишением души?
Что Вам — вправду было б лучше,
Чтоб и впредь я жил во лжи?

Иль случайный приступ злости —
Снег, что с неба к нам слетел?..
Часто кажется, что просто
Удалились Вы от дел,

И внезапной власти рады,
С упоением ребят
Небо Ваши бюрократы —
Ваши ангелы — мутят.

Стал я нервным и мнительным,
Сам себя я не чту.
Недостаток,
действительно,
Неприятный в быту.

Чувства глуше ли, звонче ли, —
Трудно меру найти.
Это молодость кончилась
И не хочет уйти.

Это тяжесть движения,
Хоть покой истомил.
Это в каждом решении —
Напряжение сил.

Это страсть защищается,
Хоть идут холода.
Это жизнь продолжается, —
И ещё — молода.

Все — загнаны. Все — орудья.
Всем — души не по плечу.
Но всё ж я тянусь к Вам, люди,
И чувствовать Вас хочу.

Вам жизнь и в бесчестьи ценность:
Всё ж можно свое отцвесть…
А я? Но куда я денусь…
От вас… Уж какие есть.

Мне скажут, что жизнь без смысла —
Не жизнь…
Чушь! Слова одни…
Не жизнь — так продленье жизни,
Не легкое в наши дни.