Михаил Лермонтов - Том 2. Поэмы

Тут можно читать онлайн Михаил Лермонтов - Том 2. Поэмы - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Поэзия, издательство Наука. Ленингр. отд-ние, год 1981. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Том 2. Поэмы
Автор:

Михаил Лермонтов
Жанр:

Поэзия
Издательство:

Наука. Ленингр. отд-ние
Год:

1981
Город:

Л.
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.25/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Михаил Лермонтов - Том 2. Поэмы краткое содержание

Том 2. Поэмы - описание и краткое содержание, автор Михаил Лермонтов, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Поэма

Том 2. Поэмы - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Том 2. Поэмы - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Михаил Лермонтов

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

She told nor whence, nor why she left behind

Her all for one who seem’d but little kind.

Why did she love him? Curious fool! – be still–

Is human love the growth of human will?..

Lara. – L. Byron. [55] Она не сказала, ни откуда она, ни почему она оставила Всё для того, кто, казалось, с ней был тоже неласков. Почему она любила его? Пытливый глупец! Молчи: Разве человеческая любовь рождается по воле человека? Лара. Л<��орд> Байрон. (Англ.).

Какие степи, горы и моря
Оружию славян сопротивлялись?
И где веленью русского царя
Измена и вражда не покорялись?
Смирись, черкес! И запад и восток,
Быть может, скоро твой разделит рок.
Настанет час – и скажешь сам надменно:
Пускай я раб, но раб царя вселенной!
Настанет час – и новый грозный Рим
Украсит Север Августом другим! [56] Украсит Север Августом другим! – Лермонтов имеет в виду Николая I, сравнивая его историческую роль с ролью первого римского императора Гая Юлия Цезаря Октавиана, которому был присвоен титул Августа, то есть «Священного». Строфа I третьей части поэмы в идейном отношении близка к стихотворению «Спор».

Горят аулы; нет у них защиты,
Врагом сыны отечества разбиты,
И зарево, как вечный метеор,
Играя в облаках, пугает взор.
Как хищный зверь, в смиренную обитель
Врывается штыками победитель;
Он убивает старцев и детей,
Невинных дев и юных матерей
Ласкает он кровавою рукою,
Но жены гор не с женскою душою!
За поцелуем вслед звучит кинжал,
Отпрянул русский, – захрипел, – и пал!
«Отмсти, товарищ!» – и в одно мгновенье
(Достойное за смерть убийцы мщенье!)
Простая сакля, веселя их взор,
Горит, – черкесской вольности костер!..

В ауле дальном Росламбек угрюмый
Сокрылся вновь, не ужасом объят;
Но у него коварные есть думы,
Им помешать теперь не может брат.
Где ж Измаил? – безвестными горами
Блуждает он, дерется с казаками,
И, заманив полки их за собой,
Пустыню усыпает их костями,
И манит новых по дороге той.
За ним устали русские гоняться,
На крепости природные взбираться;
Но отдохнуть черкесы не дают;
То скроются, то снова нападут.
Они, как тень, как дымное виденье,
И далеко и близко в то ж мгновенье.

Но в бурях битв не думал Измаил
Сыскать самозабвенья и покоя.
Не за отчизну, за друзей он мстил, –
И не пленялся именем героя;
Он ведал цену почестей и слов,
Изобретенных только для глупцов!
Недолгий жар погас! Душой усталый,
Его бы не желал он воскресить;
И не родной аул, – родные скалы
Решился он от русских защитить!

Садится день, одетый мглою,
Как за прозрачной пеленою…
Ни ветра на земле, ни туч
На бледном своде! Чуть приметно
Орла на вышине бесцветной;
Меж скал блуждая, желтый луч
В пещеру дикую прокрался
И гладкий череп озарил,
И сам на жителе могил
Перед кончиной разыгрался,
И по разбросанным костям,
Травой поросшим, здесь и там
Скользнул огнистой полосою,
Дивясь их вечному покою.
Но прежде встретил он двоих,
Недвижных также, – но живых…
И, как немые жертвы гроба,
Они беспечны были оба!

Один… так точно! – Измаил!
Безвестной думой угнетаем,
Он солнце тусклое следил,
Как мы нередко провождаем
Гостей докучливых; на нем
Черкесский панцирь и шелом,
И пятна крови омрачали
Местами блеск военной стали.
Младую голову Селим
Вождю склоняет на колени;
Он всюду следует за ним,
Хранительной подобно тени;
Никто ни ропота, ни пени
Не слышал на его устах…
Боится он или устанет,
На Измаила только взглянет –
И весел труд ему и страх!

Он спит, – и длинные ресницы
Закрыли очи под собой;
В ланитах кровь, как у девицы,
Играет розовой струей;
И на кольчуге боевой
Ему не жестко. С сожаленьем
На эти нежные черты
Взирает витязь, и мечты
Его исполнены мученьем:
«Так светлой каплею роса,
Оставя край свой, небеса,
На лист увядший упадает;
Блистая райским жемчугом,
Она покоится на нем,
И, беззаботная, не знает,
Что скоро лист увядший тот
Пожнет коса иль конь сомнет!»

С полуоткрытыми устами,
Прохладой вечера дыша,
Он спит; но мирная душа
Взволнована! Полусловами
Он с кем-то говорит во сне!
Услышал князь и удивился;
К устам Селима в тишине
Прилежным ухом он склонился:
Быть может, через этот сон
Его судьбу узнает он…
«Ты мог забыть? – любви не нужно
Одной лишь нежности наружной…
Оставь же!» – сонный говорил.
«Кого оставить?» – князь спросил.
Селим умолк, но на мгновенье;
Он продолжал: «К чему сомненье?
На всем лежит его презренье…
Увы! Что значат перед ним
Простая дева иль Селим?
Так будет вечно между нами…
Зачем бесценными устами
Он это имя освятил?»
«Не я ль?» – подумал Измаил.
И, погодя, он слышит снова:
«Ужасно, боже! Для детей
Проклятие отца родного,
Когда на склоне поздних дней
Оставлен ими… но страшней
Его слеза!..» Еще два слова
Селим сказал, и слабый стон
Вдруг поднял грудь, как стон прощанья,
И улетел. – Из состраданья
Князь прерывает тяжкий сон.

И, вздрогнув, юноша проснулся,
Взглянул вокруг и улыбнулся,
Когда он ясно увидал,
Что на коленях друга спал.
Но, покрасневши, сновиденье
Пересказать стыдился он,
Как будто бы лукавый сон
Имел с судьбой его сношенье.
Не отвечая на вопрос
(Примета явная печали),
Щипал он листья диких роз,
И наконец две капли слез
В очах склоненных заблистали;
И, с быстротой отворотясь,
Он слезы осушил рукою…
Всё примечал, всё видел князь;
Но не смутился он душою
И приписал он простоте,
Затеям детским слезы те.
Конечно, сам давно не знал он
Печалей сладостных любви?
И сам давно не предавал он
Слезам страдания свои?

Не знаю!.. Но в других он чувства
Судить отвык уж по своим.
Не раз, личиною искусства,
Слезой и сердцем ледяным,
Когда обманов сам чуждался,
Обманут был он; – и боялся
Он верить, только потому,
Что верил некогда всему!

И презирал он этот мир ничтожный,
Где жизнь – измен взаимных вечный ряд;
Где радость и печаль – всё призрак ложный!
Где память о добре и зле – всё яд!
Где льстит нам зло, но более тревожит;
Где сердца утешать добро не может;
И где они, покорствуя страстям,
Раскаянье одно приносят нам…

Селим встает, на гору всходит.
Сребристый стелется ковыль
Вокруг пещеры; сумрак бродит
Вдали… вот топот! Вот и пыль,
Желтея, поднялась в лощине!
И крик черкесов по заре
Гудит, теряяся в пустыне!
Селим всё слышал на горе;
Стремглав, в пещеру он вбегает:
«Они! Они!» – он восклицает,
И князя нежною рукой
Влечет он быстро за собой.
Вот первый всадник показался;
Он, мнилось, из земли рождался,
Когда въезжал на холм крутой;
За ним другой, еще другой,
И вереницею тянулись
Они по узкому пути:
Там, если б два коня столкнулись,
Назад бы оба не вернулись
И не могли б вперед идти.

Толпа джигитов [57] Наездники. (Примечание Лермонтова) . удалая,
Перед горой остановясь,
С коней измученных слезая,
Шумит. – Но к ним подходит князь,
И всё утихло! Уваженье
В их выразительных чертах;
Но уважение – не страх;
Не власть его основа – мненье!
«Какие вести?» – Русский стан
Пришел к Осаевскому Полю, [58] Осаевское Поле – так называли в начале XIX в. равнину, лежащую вдоль берега реки Асса.
Им льстит и бедность наших стран!
Их много! – «Кто не любит волю?»
Молчат. – «Так дайте ж отдохнуть
Своим коням; с зарею в путь.
В бою мы ради лечь костями;
Чего <��же> лучшего нам ждать?
Но в цвете жизни умирать…
Селим, ты не поедешь с нами!..»

Бледнеет юноша, и взор
Понятно выразил укор: –
«Нет, – говорит он, – я повсюду,
В изгнанье, в битве спутник твой;
Нет, клятвы я не позабуду –
Угаснуть или жить с тобой!
Не робок я под свистом пули,
Ты видел это, Измаил;
Меня враги не ужаснули,
Когда ты, князь, со мною был!
И с твоего чела не я ли
Смывал так часто пыль и кровь?
Когда друзья твои бежали,
Чьи речи, ласки прогоняли
Суровый мрак твоей печали?
Мои слова! Моя любовь!
Возьми, возьми меня с собою!
Ты знаешь, я владеть стрелою
Могу… И что мне смерть? – о нет!
Красой и счастьем юных лет
Моя душа не дорожила;
Всё, всё оставлю, жизнь и свет,
Но не оставлю Измаила!»

Взглянул на небо молча князь,
И наконец, отворотясь,
Он протянул Селиму руку;
И крепко тот ее пожал
За то, что смерть, а не разлуку
Печальный знак сей обещал!
И долго витязь так стоял;
И под нависшими бровями
Блеснуло что-то; и слезами
Я мог бы этот блеск назвать,
Когда б не скрылся он опять!..

По косогору ходят кони;
Колчаны, ружья, седла, брони
В пещеру на ночь снесены;
Огни у входа зажжены;
На князе яркая кольчуга
Блестит краснея; погружен
В мечтанье горестное он;
И от страстей, как от недуга,
Бежит спокойствие и сон.
И говорит Селим: «Наверно,
Тебя терзает дух пещерный!
Дай песню я тебе спою;
Нередко дева молодая
Ее поет в моем краю,
На битву друга отпуская!
Она печальна; но другой
Я не слыхал в стране родной.
Ее певала мать родная
Над колыбелию моей,
Ты, слушая, забудешь муки,
И на глаза навеют звуки
Все сновиденья детских дней!»
Селим запел, и ночь кругом внимает,
И песню ей пустыня повторяет: