Лев Роднов - Журнал «День и ночь» 2010-1 (75)

«Село Рыбное поразило всех нас своим богатством. Ведь это был январь месяц 1920 года, то есть пять с половиной лет прошло с начала войны, и почти три года Россия билась в конвульсиях своей смертельной революционной болезни.

И вот — в каждой избе Рыбного были огромные, неисчерпаемые запасы всякой провизии, именно неисчерпаемые, так как не только всего было вдоволь для самих жителей Рыбного, но сердобольные хозяйки всю ночь пекли нашим офицерам и егерям хлебы, жарили, варили и продавали нам запасы на дорогу.

В каждом дворе было по нескольку десятков гусей, индеек, кур, всюду коровы и телята. Была даже такая роскошь, как варенье.

Отношение сибиряков-староселов к нашим отступающим отрядам было самое дружественное; все эти русские крестьяне настроены очень патриархально, привыкли веками, от поколения к поколению, к своему укладу жизни, к прочно сложившемуся порядку, понятиям и традициям. Они религиозны, умели уважать и слушаться начальство, свято чтили Царя. И теперь ещё во многих избах оставались на стенах портреты покойного Государя Николая Александровича, Императоров Александра III и Александра II, от отцов и дедов. Революция, как зловонный ветер в чистое место, ворвалась в их жизнь со стороны, чужая, непонятная и враждебная им. В нас они видели своих, таких же противников революции, контрреволюционеров. И относились как к своим».

Традиционные монархические настроения жителей с. Рыбного имели исторические корни. 30 июня 1891 г. в селе делал остановку цесаревич Николай Александрович, будущий император Николай II, совершавший путешествие по Сибири. На полпути по Московскому тракту из Канска в Красноярск

«…в одном из крестьянских домов был устроен завтрак, где была поднесена хлеб-соль от торговцев и по мирскому приговору жителей подведена тройка серых лошадей, милостиво принятая Его Высочеством, которая впоследствии была направлена по приказанию Государя Наследника, в г. Томск. Здесь, в с. Рыбном, Его Императорское Величество пожертвовал на устройство церковно-приходской школы 500 руб., а волостному старшине [Анисиму Прокопьевичу] Семёнову изволили подарить серебряные часы с цепочкой и для Волостного Правления свою фотографическую карточку с рамкою и футляром».

Соединения колонн Сахарова и Вержбицкого не произошло. От Рыбного в район Канска отряды двигались разными маршрутами — генерал Вержбицкий пошёл по Московскому тракту через Бородино на Канск, генерал Сахаров свернул с тракта на юг и пошёл параллельным курсом, минуя Усть-Ярульское, на Голопуповку.

Колонна генерала Вержбицкого, двигавшаяся вдоль Сибирского тракта, подошла к Канску. Усиленный передовой отряд, посланный к городу, был встречен повстанцами, закрепившимися на хорошо подготовленной позиции. Отряд понёс боевые потери и отошёл к своим главным силам. Тогда генерал Вержбицкий принял решение обойти Канск с юга через село Бражное.

11 января Воткинский конный дивизион под командованием ротмистра В. Н. Дробинина, шедший в авангарде группы Вержбицкого, атаковал отряд красных партизан, загородивших дорогу на Бражное. Партизаны атаки не выдержали и попытались спастись бегством. Несколько десятков партизан в ходе преследования были загнанны воткинцами на канский лёд и все порублены. Остатки отряда красных спешно покинули Бражное и отступили в сторону Канска. 11 января (по другим данным 12-го) группа генерала Вержбицкого заняла Бражное и остановилась там на ночлег.

К вечеру 11 или 12 января группа генерала Сахарова, двигавшаяся южнее колонны Вержбицкого, подошла к деревне Голопуповке (Верхний Амонаш).

Генерал-лейтенант Сахаров:

«Вся Голопуповка оказалась набитой войсками, улицы были запружены распряжёнными обозами, во многих местах горели костры, облепленные группами солдат. Это грелись те, кому не хватило места в избах. Наш отряд долго бродил в поисках, где бы остановиться, обогреться и поесть. Наконец с большим трудом кое-как разместились на окраине села в курных избёнках».

Здесь скопились довольно значительные силы белых. Наиболее боеспособными из них были 1-я кавалерийская дивизия, два полка красноярских казаков (Енисейской казачьей бригады), отряд оренбургских казаков. Но все они действовали разрозненно.

Сильный отряд красных повстанцев перекрыл все пути движения на восток. Он основательно укрепился на позициях и располагал артиллерией, в то же время белые имели только стрелковое и холодное оружие, к тому же испытывали «патронный голод» (15–30 патронов на винтовку). Со дня на день ожидался подход частей регулярной Красной армии. Белые части оказались между молотом и наковальней, и генерал Сахаров застал их в растерянности и отчаянии.

Поручик Варженский:

«Все дороги вокруг нас были заняты красными, и мы находились в западне, в которой пробыли целых три дня. Дольше оставаться стало уже невозможно, так как все запасы продовольствия в деревне были израсходованы и наступал неизбежный голод.

…Попытки пробиться, предпринимаемые не один раз в различных направлениях, как отдельными командами лихих удальцов, так и целыми частями, успеха не имели. Командование растерялось. Дисциплина упала, и только страх держал всех вместе».

Одни начальники отрядов хотели идти сдаваться в Канск, другие предлагали уходить на юг в Монголию.

Сахаров смог убедить командиров частей в необходимости объединения сил для прорыва через линию Степного Кана.

Буквально за одну ночь из разрозненных сил бывший главнокомандующий армиями Восточного фронта сумел собрать под своим командованием довольно значительную группу в 5–6 тысяч человек и начал подготовку к прорыву.

Генерал-лейтенант Сахаров:

«С раннего утра все улицы Голопуповки пришли в движение; вытягивались запряжённые санные обозы, стояли правильными рядами небольшие конные отряды, пехота шагала около саней, пулемётчики тщательно укутывали свои пулемёты, чтобы не застыли.

«…Из всех частей составлены две боевые колонны, одна для удара с фронта, вторая обходная, а все обозы и мало боеспособные части вошли в третью колонну, которая должна была следовать по дороге за первой, в виде резерва.

Мороз за ночь покрепчал и здорово кусал щёки; пальцы коченели так, что больно было держать повод. День предстоял трудный: на таком морозе, после 15-вёрстного перехода, было тяжело вести наступательный бой. Колонны направились из села Голопуповка к реке Кан. Медленно, со скоростью не более двух вёрст в час, совершалось движение — вследствие трудных ненаезженных дорог, также и из-за того, что передовые части и разъезды шли крайне осторожно, нащупывая противника. Около трёх часов дня первая колонна завязала бой; красные, имея все преимущества — и командующий правый берег реки, и богатство в патронах и артиллерии, и, наконец, возможность держать резервы в избах, отогревать их там, — оказывали нам серьёзное сопротивление; все первые атаки были отбиты; наши потери убитыми и ранеными росли».