Анастасия Харитонова - Сочинения

Быть долго «спящей девой в камне» нельзя. Нельзя всю жизнь простоять у черты. Поэтому Анастасия Харитонова и погибла так классически рано: в 37 лет. Смерть протянула ей руку навстречу. Была ли это рука помощи — не знаю, не рискну судить…

Анастасия Харитонова очень любила Россию, у неё много стихов, посвящённых родине. В одном письме к своей близкой знакомой, тольяттинской поэтессе Елене Каревой, она пишет: «Для меня в поэте важно — создал ли он свою Россию». Анастасия очень переживала за всё происходящее в «своей России». Но меня всегда больше трогал лирический жар её души. Ведь в каждой книге Харитоновой есть удивительные стихи о любви. Удивительные своей одухотворённостью. И это, пожалуй, то, что я ценю в её поэзии особенно.

Да, с точки зрения обновления поэтического языка и форм стихосложения Анастасия Харитонова не сделала ничего нового, возможно. С точки зрения выбора тем — всё тоже в контексте русской поэтической традиции. В том числе это касается и античных мотивов. Разве что никто из русских поэтов (кроме, пожалуй, Пушкина с его «Подражанием Корану») не писал ещё циклы стихов с таким проникновением в мусульманскую культуру. (У Харитоновой есть прекрасный цикл стихов «Омар», посвящённый Омару Хайяму. Кстати, надо сказать, что Анастасия знала семь иностранных языков, свободно на них читала, в том числе на латыни.) В своих стихах она нередко использовала, например, глагольные рифмы, её концевые созвучия всегда точны, её рифмы имеют фоническое и метрическое значение в самом классическом его понимании. Но то содержание, которое она, как поэт, нам открыла, перевешивает по своей значимости и серьёзности все возможные формальные изыски, которые не дают никакой сердечной пищи.

Странное дело! Стихи — как пища для души и сердца, ушли из понимания современного литературного «истеблишмента». В современной интерпретации поэзия стала какой-то интеллектуальной игрушкой, чем-то вроде компьютерной игры, то есть предназначенной не для постижения себя и мира, а для времяпрепровождения, для убивания времени. Идеи постмодернистов, что искусство не предназначено для того, чтобы заниматься с его помощью поиском истины, изобличают самих постмодернистов, их картонность и фальшивость, как художников, их поверхностность, потому что настоящее искусство волей-неволей соприкасается с истиной, оно дышит истиной. Какого качества эта истина — это уже зависит от свойств самого художника, причём часто на данный момент времени. Ибо и художники меняются во времени.

Анастасия Харитонова своим творчеством возвращает нас к высокому предназначению поэзии.

Именно «перестрадать и высказать себя» есть настоящая задача творца. Анастасии удалось себя высказать, а в том, что она перестрадала всё высказанное — у меня нет сомнений. Не в этом ли умении высказаться вопреки (а равно и благодаря) страданию состоит подлинное мастерство писателя?

"Я БЛИЖЕ К ВЕЧНОСТИ СТАЛА НА ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА…"

Прочитав эту строчку из стихотворения москвички Анастасии Харитоновой, я поняла, что Бог послал мне встречу с необыкновенно одаренным поэтом. "Для меня в поэте важно — создал ли он свою Россию", — написала Анастасия в одном из первых писем. На страницах 16-ти книг Анастасии Харитоновой живет Россия, о которой поэтесса сказала: "И я, дитя убитого народа, вам говорю: прекрасней места нет". У нее есть одна особенность: на протяжении почти двух столетий раздираемая борьбой различных партий, не щадящих ни чужой, ни своей крови ради светлого будущего, Россия Анастасии Харитоновой вне политики. Она — выше, потому что это Россия, не ищущая сомнительной правды земной, но взыскующая истины небесной: "Сотри сомненья. Память прогони./ Дай мне у вешней смерти на привале / До слез постичь, как хороши они — / Те, кто убит, и те, кто убивали". Анастасия Харитонова была лауреатом международного поэтического фестиваля в Италии, откуда она привезла золотую пластину, украшенную гравировкой с ее именем. Подборка стихотворений в московском журнале "Слово" была признана лучшей за 2000 год. Высокую оценку ее творчеству давали В. Лакшин, К. Ковальджи, И. Волгин. Книга переводов стихотворных и прозаических размышлений Папы Иоанна Павла II, изданная в 3-х экземплярах, была подарена понтифику Борисом Ельциным в ходе государственного визита в Ватикан. Но — "Мой зрелый труд людьми не понят", — эти строчки из первой книги не потеряли актуальности до сих пор. Мне кажется, именно масштаб дарования, обращение к вечным проблемам человеческой души и высокий слог не давали этому чистому голосу быть услышанным. Но поэтесса и не искала сиюминутной известности. Она следовала за своей Музой, не оборачиваясь на шум "прибоя рынка". "Теперь — о Музе. Она — не выдумка, уверяю Вас! Моя Муза, например, очень деспотична. Она выбирает, в кого мне влюбляться (чтобы были стихи), какую музыку слушать, какие книги читать". И в ответ Муза не покидала исписанных страниц. "Ах, Муза, щеки твои — пламя, черны башмачки…" По окончании творческого вечера в литературной гостиной тольяттинской "Библиотеки Автограда" в октябре 2002 г. были цветы, и слезы благодарности на глазах, и длинная очередь желающих получить автограф. "Зима в начале. Двор белеет слепо. / На всех карнизах — стаи голубей. / Мне кажется, что я умру нелепо, / Так, что нельзя и выдумать глупей — / На улице…" Это было написано в начале творческого пути и воплотилось до мельчайших подробностей. Подросток-ангел, смутившись в толчее, не забрал ее душу. Анастасия Харитонова умерла в реанимации больницы им. Склифасовского через две недели после трагического происшествия, 1-го декабря 2003 года, в возрасте 37 лет. Но как бы ни была горька утрата, не это главное. Главное, что прикоснувшаяся к ее поэзии душа — я уверена — не раз вздохнет про себя: "Я ближе к вечности стала на одного человека".

Елена Карева, Тольятти

Эй, милая трактирщица, ещё немного вина! (нем.).