Владимир Ноговицын - Корни сосны

1.
Лист подхваченный ветром
летел неизвестно куда
казалось
ветер
его стихия.
2.
Вот он в воду
упал
казалось
она его омоет.
3.
Лист прижался к земле
казалось
земля
будет
его приютом.
4.Лист тянулся к огню
казалось
огонь
его отогреет.
5.
Лист сгорел
пеплом стал
он зря помышлял
о вечности...

В одеяньях чересчур проста.
Из вагона спешно выходила.
Укоризну "Нет на вас креста!",
Словно грош последний, обронила.

Поезд двинул в новые места,
Но вдогон старушечье звучало...
Колокольня - тоже без креста -
На бугре бесхозная стояла.

"Не казнитесь только. Ладно, будет..
Не смолкает голос, не смолкает.
Звезды прогорают, как и люди,
Не уразумев, что прогорают.

И приняв смиренье напоследок,
И припомнив напоследок что-то,
Повторю, как говорил мой предок: "
Умирать, ребята, неохота!.."

Он безбожие
уравнял с бесстрашием
забравшийся на колокольню
сбросить колокол вниз
чтоб затем потешаться
над испугом
безмолвной толпы

Накажет Бог
Бог накажет
а где он
коль нет его
Бога

Лупил по металлу ретивец
кувалдой
кромсал как жестянку
и в крупных осколках меди
застыла трагедия века
и мира
и человечества

Внуки того безбожника
храм посещают изредка
и свечи к Николе - угоднику
ставят
Николаши - угодники.

Срез дерева

Годовые кольца
трогая их
ощущаю обветренность
кожи
шероховатость времени
несхожести судеб

Срез дерева
как долго
дохожу до главного.

Чёрствый ломоть краюхи,
чёрной правдой приправленный густо...
Все приятные слухи
исчезли отсюда в минуты.
Ложь тогда хороша
и имеет свойство искусства,
Если только она
подчиняется зову Иуды.
Хоть куснули вы хлеба,
Водой непроточной запили
(запах плыл по округе -
дурманящий, приторно-мятный),
Но забыли про Небо,
О Господе тоже забыли,
Что страдал на кресте,
палачами за Правду распятый.
Хоть земля покрывалась,
как кровью, затем сорняками,
И хоть ссохлась листва,
что казалась - давно ль? - исполинской.
Но ребёнок, что только родился,
губами, губами
всё тянулся, тянулся
к горячей груди материнской...

Минуты подступили - и молчи!
Поленьев потреск слушай ошалело.
Поэзия натопленной печи
Почти гипнозом подчиняет тело.

И дух смолистый наполняет дом,
Во все углы пройдёт напропалую!
И я печи родительской теплом,
Бывает, душу стылую врачую.

1.
Не юлил он вокруг да около,
Говорил, вызывая страх.
Мокрый плащ - что крыло сокола -
На подмятых висел кустах.

А погода стояла гадская!
Не перечь ему, не перечь:
Это всё-таки атаманская,
Не холопская это речь.

И была правда-матка горькая.
И спускалось, как свет из рам,
Небо зябнущее, скользкое, -
К серебрёным его крестам.
2.
Никто, казалось, уберечь не мог
Людей от злобы, что на бой водила.
Их женщина украдкой окрестила
И прошептала: "Да храни вас Бог!.."

Когда ж в крови лежали и в грязи
Войною той истерзанные трупы,
Дороже, чем рыдания минуты,
Был тихий крик единственной слезы.
3.
Оркестровый раскатистый вой...
Мы ещё не расстались с войной.

И она, будто сабельный взмах,
Отразилась у многих в глазах.

Мы рубили её, захмелев,
Словно кроны у старых дерев.

Разжигали то сор, то траву,
Выпускали, как дым, в синеву.

И военные сны по ночам
Иногда возвращаются к нам.

Он ушёл без меня в этот бой.
Может быть, ушёл на рассвете.
Год уже девяносто шестой,
А мне кажется - сорок третий.

Я ловлю его грустный взгляд,
Глаз порой не свожу с портрета...
Мне домашние говорят,
Что я очень похож на деда.

Военные дороги далеки,
Друзья, бои, ранения
и страны...
Уходят тихо
наши старики,
Обиды отпустили их
и раны.

Давным-давно,
а не сейчас, не тут
(Кто слышал - те уже
позабывали)
В их честь гремел,
как музыка, салют
И марши так торжественно
звучали.

Был человек,
был наш сосед - и нет...
И мы стоим,
тому ещё не веря.
И лишь листву
ненужную вослед
Теряют почерневшие
деревья.

А он вестей
не подавал -
Он просто
без вести
пропал
в аду войны
жестоком...
А сын, что был
в ту пору мал,
отца домой
упорно ждал -
Без времени,
без срока...
Пора забыть бы,
наконец,
Но ожиданье
тянется... -
Поговорить бы
нам, отец...
Да вот, не получается...

Уйти, куда глядят глаза.
Уйти в вагонов перестуки.
Война устроила разлуки,
Война сменила адреса.

О чём не думалось тогда -
Другим додуматься придётся.
Но та далёкая беда
Затмит ли и луну, и солнце?

А пуля - знай себе - летит
Шестому вслед десятилетью,
И кто-то новый новой смертью
По-настоящему убит.

Но поколение других,
Всей прежней правды не изведав,
Забудет о могилах дедов...
Кто осудить посмеет их?!

И им, пришедшим, не понять
Пропавших без вести когда-то.
Отца погибшего. И мать,
И сына, и сестру, и брата...

В Книге Памяти, в нашей газете
Появилась фамилия деда.
Нам о нём говорила бабушка
Как о пропавшем без вести.
А здесь - в напечатанных строчках
По белому чёрным - "ПОГИБ"...
Погиб. Значит, есть могила!
И бабка почти что радостно
Вздохнула: "Ну, слава Богу!"
Через пятьдесят два года
Где-то под Старой Руссой
Отыскались следы дедовы.
И вновь пришла похоронка,
Утерянная не нарочно
Когда-то в давнюю пору...
Я позже узнал, что в газете
Чётким почерком журналиста
Длинное "пропал без вести"
Исправлено на "погиб",
Поскольку таких пропавших
Для одного издания
Показалось довольно много.
И слов сочетание это
Выбивалось из тесных рамок
Привычных уже понятий.
- Что ты, это - детали, -
Меня убеждали спокойно, -
Это ж такая малость,
Обычный пустяк, не больше...
Так что твои рассужденья,
Мягко сказать, несущественны.
Была всего лишь поправка
В канцелярском незвучном тексте.
Её никто не заметит
И примет без возражений...