Владимир Маяковский - Том 1. Стихотворения, поэмы, статьи 1912-1917
- Название:Том 1. Стихотворения, поэмы, статьи 1912-1917
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное издательство художественной литературы
- Год:1955
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Маяковский - Том 1. Стихотворения, поэмы, статьи 1912-1917 краткое содержание
Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.
Издание открывается автобиографией Маяковского «Я сам» — в соответствии с тем, как поэт открывал свое десятитомное собрание сочинений и другие сборники. В первый том входят стихотворения, трагедия, поэмы и статьи 1912–1917 годов (до Великой Октябрьской социалистической революции).
В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».
http://ruslit.traumlibrary.net
Том 1. Стихотворения, поэмы, статьи 1912-1917 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Всем останется — и союзникам и врагам.
Сначала большие, потом мелкота.
Всех по России
сквозь смех и гам
будем катать.
Испуганно смотрит
невский аристократ.
Зато и Нарвская,
и Выборгская,
и Охта * Строки 21–23. Нарвская, Выборгская, Охта. — промышленные окраины Петрограда.
стократ
раскатят взрыв задорного хохота.
Ищите, не завалялась ли какая тварь еще?
Чтоб не было никому потачки.
Время не ждет,
спешите, товарищи!
Каждый берите по тачке!
[ 1917 ]
Интернациональная басня * Интернациональная басня (стр. 147). Черновой автограф в записной книжке № 1 (БММ); «Все сочиненное»; «13 лет работы», т. I; Сочинения, т. II. Датируется 1917 годом предположительно. Строка 1. Петух — эмблема Франции («галльский петух»). Строка 2. Дог — Англия. Строка 3. Вор — Николай II.
Петух * Строка 1. Петух — эмблема Франции («галльский петух»). Строка 2. Дог — Англия. Строка 3. Вор — Николай II.
однажды,
дог * Строка 2. Дог — Англия. Строка 3. Вор — Николай II.
и вор * Строка 3. Вор — Николай II.
такой скрепили договор:
дог
соберет из догов свору,
накрасть предоставлялось вору,
а петуху
про гром побед
орать,
и будет всем обед.
Но это все раскрылось скоро.
Прогнали
с трона
в шею
вора.
Навертывается мораль:
туда же
догу
не пора ль?
[ 1917 ]
«Ешь ананасы…»
Ешь ананасы, рябчиков жуй, * Ешь ананасы, рябчиков жуй …(стр. 148). Журн. «Соловей», М. 1917, № 1, 24 декабря; Сочинения, т. III (процитировано Маяковским в поэме «Владимир Ильич Ленин»); Сочинения, т. IV. Написано в сентябре или октябре 1917 года. В статье «Только не воспоминания» (1927) Маяковский рассказывает о происхождении этих строк: «К Привалу [6] стали приваливаться остатки фешенебельного и богатого Петербурга. В такт какой-то разухабистой музычке я сделал двустишие… Это двустишие стало моим любимейшим стихом: петербургские газеты первых дней Октября писали, что матросы шли на Зимний, напевая какую-то песенку: Ешь ананасы… и т. д.». Трагедия, поэмы
День твой последний приходит, буржуй.
[ 1917 ]
Трагедия, поэмы, 1913-1917
Владимир Маяковский. Трагедия *
Владимир Маяковский(поэт 20–25 лет).
Его знакомая(сажени 2–3. Не разговаривает).
Старик с черными сухими кошками(несколько тысяч лет).
Человек без глаза и ноги.
Человек без уха.
Человек без головы.
Человек с растянутым лицом.
Человек с двумя поцелуями.
Обыкновенный молодой человек.
Женщина со слезинкой.
Женщина со слезой.
Женщина со слезищей.
Газетчики, мальчики, девочки и др.
Пролог
В. Маяковский
Вам ли понять,
почему я,
спокойный,
насмешек грозою
душу на блюде несу
к обеду идущих лет.
С небритой щеки площадей
стекая ненужной слезою,
я,
быть может,
последний поэт.
Замечали вы —
качается
в каменных аллеях
полосатое лицо повешенной скуки,
а у мчащихся рек
на взмыленных шеях
мосты заломили железные руки.
Небо плачет
безудержно,
звонко;
а у облачка
гримаска на морщинке ротика,
как будто женщина ждала ребенка,
а бог ей кинул кривого идиотика.
Пухлыми пальцами в рыжих волосиках
солнце изласкало вас назойливостью овода —
в ваших душах выцелован раб.
Я, бесстрашный,
ненависть к дневным лучам понёс в веках;
с душой натянутой, как нервы про̀вода,
я —
царь ламп!
Придите все ко мне,
кто рвал молчание,
кто выл
оттого, что петли полдней туги, —
я вам открою
словами
простыми, как мычанье,
наши новые души,
гудящие,
как фонарные дуги.
Я вам только головы пальцами трону,
и у вас
вырастут губы
для огромных поцелуев
и язык,
родной всем народам.
А я, прихрамывая душонкой,
уйду к моему трону
с дырами звезд по истертым сводам.
Лягу,
светлый,
в одеждах из лени
на мягкое ложе из настоящего навоза,
и тихим,
целующим шпал колени,
обнимет мне шею колесо паровоза.
Первое действие
Весело. Сцена — город в паутине улиц. Праздник нищих. Один В. Маяковский. Проходящие приносят еду — железного сельдя с вывески, золотой огромный калач, складки желтого бархата.
В. Маяковский
Милостивые государи!
Заштопайте мне душу,
пустота сочиться не могла бы.
Я не знаю, плевок — обида или нет.
Я сухой, как каменная баба.
Меня выдоили.
Милостивые государи,
хотите —
сейчас перед вами будет танцевать замечательный поэт?
Входит старик с черными сухими кошками * . Гладит. Весь — борода.
В. Маяковский
Ищите жирных в домах-скорлупах
и в бубен брюха веселье бейте!
Схватите за ноги глухих и глупых
и дуйте в уши им, как в ноздри флейте.
Разбейте днища у бочек злости,
ведь я горящий булыжник дум ем.
Сегодня в вашем кричащем тосте
я овенчаюсь моим безумием.
Сцена постепенно наполняется. Человек без уха. Человек без головы и др. Тупые. Стали беспорядком, едят дальше.
В. Маяковский
Граненых строчек босой алмазник,
взметя перины в чужих жилищах,
зажгу сегодня всемирный праздник
таких богатых и пестрых нищих.
Старик с кошками
Оставь.
Зачем мудрецам погремушек потеха?
Я — тысячелетний старик.
И вижу — в тебе на кресте из смеха
распят замученный крик.
Легло на город громадное горе
и сотни махоньких горь.
А свечи и лампы в галдящем споре
покрыли шопоты зорь.
Ведь мягкие луны не властны над нами, —
огни фонарей и нарядней и хлеще.
В земле городов нареклись господами
и лезут стереть нас бездушные вещи.
А с неба на вой человечьей орды
глядит обезумевший бог.
И руки в отрепьях его бороды,
изъеденных пылью дорог.
Он — бог,
а кричит о жестокой расплате,
а в ваших душонках поношенный вздошек.
Бросьте его!
Идите и гладьте —
гладьте сухих и черных кошек!
Громадные брюха возьмете хвастливо,
лоснящихся щек надуете пышки.
Лишь в кошках,
где шерсти вороньей отливы,
наловите глаз электрических вспышки.
Весь лов этих вспышек
(он будет обилен!)
вольем в провода,
в эти мускулы тяги, —
заскачут трамваи,
пламя светилен
зареет в ночах, как победные стяги.
Мир зашеве́лится в радостном гриме,
цветы испавлинятся в каждом окошке,
по рельсам потащат людей,
а за ними
все кошки, кошки, черные кошки!
Мы солнца приколем любимым на платье,
из звезд накуем серебрящихся брошек.
Бросьте квартиры!
Идите и гладьте —
гладьте сухих и черных кошек!
Интервал:
Закладка:
