Райнер Рильке - Книга образов

молча промелькнули у ворот.

Непривычно тихо и светло…

По Неве, по мостовой торцовой

и по набережной дворцовой

нас как вихрем пронесло.

В этом полуобморочном бденьи

где земля? Где небо? Где река?

Летний сад в задумчивом томленьи…

И летят копыта рысака

мимо легких этих изваяний,

мимо неуснувших этих зданий,

мимо их дремотных очертаний…

Город будто перестал

в тот короткий миг существовать,

продолжая только умолять,

как больной безумец, о покое,

словно в голове его царит

путаница давняя, и мысли

паутиной жесткою нависли,

перевоплощенные в гранит,

а гранит — он чувствует — в ночное

небо непомеркшее летит…

Перевод Т. Сильман

Jardin des Plantes, Paris

Увы, их розовость и белизна

отражены зеркальным Фрагонаром

не больше, чем, пожалуй, тем, кто с жаром

сказал бы о возлюбленной: она

еще тепла от сна. Смотри: картинно

на розовых стеблях стоят в посадке

они и расцветают, как на грядке,

и искушают, кажется, как Фрина,

самих себя; кокетливость у меря,

бесцветные глаза зарыли в перья,

чьи недра сочно-красны и черны.

Когда зевак злит их высокомерность,

они встают, почти удивлены,

и порознь шествуют в недостоверность.

Перевод В. Летучего

Париж. Jardin des Plantes

Их будто Фрагонар изобразил

и белый с красным цвет едва наметил —

как некто спрошенный друзьям ответил,

что он в подруге розовость любил,

румянец сна, — так, словно на картине,

стоят они на розовом стебле,

расцветшие, склоненные к земле,

немногим уступающие Фрине

соблазнами своими… И, немея,

слегка нахохлившись, сгибают шеи,

чтоб спрятать глаз в черно-багровый пух.

Тут резкий крик пронесся по вольерам;

они же, вздрогнув, затихают вдруг,

отдавшись снам, мечтаньям и химерам.

Перевод Т. Сильман

В нем что-то было от стрелы, чье жало

о женщин не ломалось, — в этом суть;

страсть самого его преображала

и, рассчитав наикратчайший путь,

подстерегала ту, что оттеснила,

чужим вдруг ставший

чей-то образ в нем:

он улыбался. И уже уныло,

как в детстве, слез не проливал тайком.

Нет, он, поймав, не выпускал смущенный

взгляд женщины, захваченной игрой,-

настороженной и завороженной,

звенящей в нем незримо тетивой.

Перевод В. Летучего

И в стройности его — пред восхищенье

осанки, что всех женщин покорит;

улыбки чуть заметное движенье

о склонности внезапной говорит

к прошедшей мимо или к той, печальной,

чей тайный зов портрет ему принес:

уж он не тот юнец сентиментальный,

по вечерам растроганный до слез…

Уверенность в себе — его отрада;

благоволенье женщин ощутив,

сносил он стойко пристальность их взгляда,

всю меру их восторга, их призыв.

Перевод Т. Сильман

Приготовься — ангел возвещает —

быть моим. И помни мой завет.

Тот же, кто его переступает

и сладчайших не переполняет

горечью, чинит мне вред.

Ты бы мог любить еще нежнее

(не перечь: ошибся ты),

пылок ты и волею моею

ты ведешь через мосты

к одиночеству как к цели,

чтобы от тебя вдали

с той же силой в нем горели,

вынести его сумели

и перекричать смогли.

Перевод В. Летучего

Где внутреннее с внешним

смыкается? Чью боль оно

врачует касаньем вешним?

Чье в озерце нездешнем

небо отражено —

в распахнутых дремотно

розах молодых:

как они беззаботно

покоятся, словно их

не посмеют рассыпать дрожащие пальцы.

Как любая собою полна

и себя расточает,

и перетекает

в пространство, где тишина,

где от избытка света,

наливаясь, дни дозревают,

и становится комнатой лето —

неоглядной комнатой сна.

Перевод В. Летучего

Над порталом, где в лучах заката

окна-розы рдеют, расцветая,

он стоит, с испугом озирая

собственную славу, что когда-то

вознесла его на пьедестал.

Радуется он, что постоянен,

в простоте упрямый, как крестьянин,

он, начало положив, не знал,

где из сада райского дорога

к новым землям, — кто его осудит.

Он с трудом переупрямил Бога;

Бог грозил: умрешь в своей гордыне

Человек не уступил, и будет

женщина ему рожать отныне.

Перевод В, Летучего

Рядом с ним, там, где в лучах заката

окна-розы рдеют, расцветая,

с яблоком стоит она, простая,

навсегда невинно виновата

в том, что, зародясь в ней, разрослось

с той поры, когда она из круга

вечности, влюбленная подруга,

вышла, чтобы время началось.

Ах, попасть в тот край бы на денек,-

где живут в ладу, вражды не зная,

зверь и рыба, птица и цветок.

Но сказал ей муж, упрям и строг,-

и пошла, с ним умереть желая,

и почти не знала, кто он — Бог.

Перевод В. Летучего

Памяти Монтеса, 1830

Из загона выметнулся он,

пронося испуг косящих глаз,

позой пикадора удивлен,

лентами, крюками, — и тотчас

в нем погас игры веселый знак,

и, гляди, массивный, непокорный,

скрученный из ненависти черной

и в себя зажатый, как кулак,

и, почти не видя ничего,

он поднял, как знамя, горб кровавый

и рога откинул — он, всеправый,

мудрый и извечный враг того,

кто, весь в золоте, с повадкой гибкой

боком встал и, как пчелиный рой,

изумленного быка с улыбкой

пропускает под своей рукой

и на вой трибун и всплески рук

поднимает взор, разгорячен,

словно в воздухе проводит круг

тьмой и блеском глаз, и, как бы ради

тех, кто смотрит, и почти не глядя,

неподвластный злости и задору,

и ища в самом себе опору,-

в накатившуюся и слепую,

обреченную волну живую

нежно шпагу опускает он.

Перевод В. Летучего

Нет, я не из камня башню строю —

из живого сердца моего:

есть еще и боль, и мир покоя

там, где нет, казалось, ничего.

Есть еще песчинка в сверхвеликом,

на краю застывшая на миг,

и последнее: печальный лик

с навсегда окаменевшим вскриком

над неутоленной пустотой,

что к себе неумолимо тянет,—

и сейчас он тихо в дали канет,

примирясь с блаженной тишиной.

Перевод В. Летучего

Он ангела, кто легкими стопами

и узнанный явился — как никто,

прямой и светлый, весь окутан в пламя,-

просил, не притязая ни на что,

его оставить тем, кем подвизался:

проторговавшимся купцом; и он

читать не мог и вестью был смущен,

под коей и мудрец бы надорвался.