Ли Бо - Дух старины

Цветы персика раскрылись в восточном саду, [271] Восточный сад — в поэзии часто это метоним императорского дворца.
Улыбаясь, славят белый день.
Раскрылись под дуновением весеннего ветра,
Растут, впитывая дар весеннего солнца.
Чем это не прелести красотки?
Но боюсь, что цветы не дадут семян.
Повернет Драконов Огнь [272] Драконов Огнь — другое название созвездия Сердца (в совр. астрономии — созвездие Скорпиона), одного из семи созвездий Синего Дракона (Цанлун), расположенных в восточной части небосклона, состоит из трех звезд; к осени оно перемещается ближе к западу; метоним самой осени. —
И опадут, погибнут раньше времени.
А кто слышал о сосне на Южной гope, [273] Южная гора (Наньшань или Чжуннаньшань) — гора близ Чанъани, где обитало много даосов; в 730 г. Ли Бо жил там какое-то время, пытаясь через принцессу Юй Чжэнь, связанную с даосами, приблизиться ко двору. Здесь этот топоним как образ противопоставлен государеву двору, предпочитающему недолговечные, но красочные персиковые деревья.
Что одиноко стоит под свистящим ветром?

Циньский император [274] Имеется в виду Цинь Шихуан, одержавший победу над остальными «воюющими царствами», влив их в единую империю, его мощь «устрашала духов», некоторые комментаторы полагают, что речь идет об одном «духе моря», тем самым соединяя первые две строки с последующими, где пересказывается предание о том, что император возжелал настичь солнце и повелел соорудить каменную переправу через море, а приглашенный им дух моря укладывал камни на дно и подгонял их кнутом. сжал драгоценный меч
И своей яростью устрашил духов.
Чтобы догнать солнце, помчался к морю,
Подгонял камни, спешил по синей переправе.
Набрал солдат, опустошил все девять округов страны,
Строя мост, изувечил десятки тысяч человек.
А потом еще затребовал пэнлайский эликсир, [275] Пэнлайский эликсир — снадобье бессмертия с волшебного острова Пэнлай, за которым Цинь Шихуан послал корабль (см. примеч. 9 к № 3). Исследователь (Чжань Ин) усматривает в этом стихотворении намек на танского императора Сюаньцзуна с его пристрастием к даосской мистике и военным авантюрам.
Как же ему думать о весенней пахоте?!
Силы истощились, а успеха не достиг,
И скорбь не стихает тысячи лет.

Красавица появилась из южных краев, [276] По перекличке начальных строк комментаторы связывают это стихотворение с восьмистишием Цао Чжи о красавице южных стран, чьи прелести увяли, не замеченные благородными мужами. Слово мэйжэнь , с которого начинается стихотворение, обозначает не только внешне красивую женщину, но и внутренне прекрасного мужчину — «благородного мужа».
Светел прекрасный, как лотос, облик.
Белоснежные зубы так и не удалось обнажить,
Прекрасную душу пришлось замкнуть в себе.
Издавна девы в пурпурных дворцах [277] Пурпурные дворцы — покои императора, в этой и следующей строках зашифрован намек на неприязнь, какую государевы фавориты испытывают к тем, кто вторгается со стороны в закрытую сферу их придворной жизни, что и произошло по отношению к самому Ли Бо.
Ревновали к черным бровям-мотылькам. [278] Черные брови-мотыльки — этот образ красоты чаще воспроизводит внешний облик женщины, но может, как в данном случае, быть отнесен и к внутренней красоте «благородного мужа»; образ мотылька как самонамек появляется и в другом стихотворении этого цикла — № 22.
Вернись к себе на отмель рек Сяо и Сян, [279] Сяо и Сян — две реки (в совр. пров. Хунань), сливающиеся в единое русло, в поэзии это часто встречающийся любовный символ, в данном случае указывает на южные края, куда возвращается лирическая героиня, покинув неприветливую столицу (это усиливает самонамек, поскольку Ли Бо прибыл в неприветливую столицу тоже с юга); кроме того, в верховья р. Сян в свое время был сослан опальный поэт и сановник Цюй Юань, и это тоже стоит учесть в интерпретации стихотворения.
Что здесь заслуживает глубоких вздохов печали?

В стране Сун [280] Имеется в виду территория, занимающая части совр. провинций Хэнань, Шаньдун, Цзянси, Аньхуэй, где во времена династии Чжоу находились владения потомков дома Инь; из этой местности был родом и философ Чжуан-цзы. к востоку от террасы Платанов [281] Терраса Платанов (Утай) — сооружение во дворце Платанов на северо-западе уезда Линьцзы пров. Шаньдун.
Невежда добыл яньский камень. [282] Яньский камень — простой камень-самоцвет с горы Яньшань (совр. пров. Хэбэй), образное обозначение чего-то, что лишь внешне похоже на драгоценность; сюжет взят из ханьских исторических хроник, где персонаж именуется юйфу или юйжэнь (глупец, простак), а у Ли Бо — ежэнь (дикий человек, деревенщина, невежда). Существует весьма выразительный вариант первых двух строк: «Сунец получил тысячу [ лянов ] золотом, пошел в город и купил яньский камень».
Пыжился, считая его сокровищем Поднебесной,
Снисходительно насмехаясь над яшмой Чжаоского князя. [283] Яшма Чжаоского князя — властитель царства Чжао (северо-восток Центрального Китая) периода Чжаньго послал дорогую фамильную драгоценность властителю царства Цинь с предложением обменять ее на территорию, но был обманут, однако хитроумным планом сумел вернуть яшму; этим словосочетанием обозначают истинную ценность, а выражение «вернуть совершенную яшму в Чжао» и в современном языке образно передает мысль о возвращении вещи ее законному владельцу. Эту находку именуют также «яшмой некоего Хэ».
Чжаоская яшма не темнеет, не стачивается,
А яньский камень — не настоящее сокровище.
Много бывает всяких заблуждений,
Как же отличить яшму от простого камня?

Иньский правитель внес смуту в установленный Небом порядок, [284] В хрониках говорится, что Чжоу-ван, последний правитель древней династии Инь (XIV–XI вв. до н. э.), сошел с праведного Пути (Дао), и Первопредок Хуан-ди послал Феникса с предупреждением о неизбежности смены династий (см. примеч. 1 к № 4).
Чуский [князь] Хуай лишился рассудка. [285] Князь Хуай (Хуай-ван) правил в Чу (одно из «воюющих царств» периода междоусобных войн V–III вв. до н. э.) в 328–299 гг. до н. э., здесь имеется в виду, что он перестал слушать советы своего министра великого поэта Цюй Юаня. Комментаторы усматривают в этом намек на Сюаньцзуна, отвергнувшего Ли Бо как советника.
[И тогда] Святой Телец [286] Святой Телец — мифический зверь, по преданию, вдруг появившийся на пустыре близ столичного города накануне гибели династии Инь как знак смены династий. появился на Срединном пустыре,
Высокие врата [дворца] заросли сорными травами. [287] Сорные травы — использовано именно то слово, что стоит в поэме Цюй Юаня «Ли сао» («Скорбь отлученного»); комментаторы воспринимают эту реалию как намек на вельмож, предавших сюзерена ( высокие врата как метоним императорского двора).
Би Гань [288] Родственник Чжоу-вана, последнего властителя династии Инь, пытавшийся увещевать государя, но тот повелел убить его; упоминается Конфуцием в трактате «Лунь юй», гл XVIII. увещевал и был убит,
Цюй Пин [289] Цюй Юань (340–278 гг. до н. э.) — великий поэт, живший в царстве Чу как раз во время правления Хуай-вана, оклеветанный, был сослан на юг к верховьям р. Сян (южная часть совр. пров. Хунань). сослан к истокам Сян.
Какая может быть любовь в пасти тигра?
Тщетна преданность красавицы. [290] В сунских списках, наиболее авторитетных в текстологии Ли Бо, стоит слово нюйянь (красавица), в других — нюйсюй , которое во времена Цюй Юаня обозначало младшую сестру, есть версия, что это имя сестры Цюй Юаня, оно упоминается в его поэме «Ли сао» (см. Антология китайской поэзии. Т. 1. М., 1957, с. 154), по преданию, сестра пыталась убедить его смириться и не конфликтовать с властью, но он отвечал ей: Кун чань цзюань , что можно приблизительно перевести как «тщетна преданность», — именно эти слова стоят в стихотворении Ли Бо.
Пэн Сянь [291] Иньский сановник, который пытался увещевать государя и вернуть его на праведный путь, но, отчаявшись, бросился в реку; о нем Цюй Юань тоже вспоминает в поэме «Ли сао» («За мудрецами шел я неотступно, / Но никакой хвалы не услыхал. / Пусть в наше время так не поступают, / Я, как Пэн Сянь, себя готов сгубить» и дальше: «Моих высоких дум не признают, — / В обители Пэн Сяня скроюсь». Пер. А. Ахматовой). давно утонул в пучине,
С кем же можно поговорить об этом?