Борис Поплавский - Сочинения

Не долог день. Блестит церквей венец,
И молча смотрит боль без сожаленья
На возмущенье жалкое сердец,
На их невыносимое смиренье.

Который час? Смотрите, ночь несут
На веках души, счастье забывая.
Звенит трамвай, таится Страшный Суд,
И ад галдит, судьбу перебивая.

На фронте радости затишие и скука,
Но длится безоружная война.
Душа с словами возится, как сука
С щенятами, живых всего двойня.

Любовь, конечно, первое, дебелый
И черный дрыхнет на припеке зверь.
Второй щенок кусает мать в траве,
Счастливый сон играет лапой белой.

Я наклоняюсь над семейством вяло.
Мать польщена, хотя слегка рычит.
Сегодня солнце целый день стояло,
Как баба, что подсолнухи лущит.

За крепостью широко и спокойно
Блестел поток изгибом полных рук,
И курица, взойдя на подоконник,
В полдневный час раздумывала вслух.

Все кажется, как сено лезет в сени,
Счастливый хаос теплоты весенней,
Где лает недокраденный щенок
И тычет морду в солнечный венок.

Твоя душа, как здание сената,
Нас устрашает с возвышенья. но
Для веселящегося мецената
Оно забавно и едва важно.

Над входом лань, над входом страшный лев
Но нам известно: под зверинцем этим
Печаль и слабость поздних королев.
Мы льву улыбкою едва ответим.

Как теплый дождь паду на вымпел Твой,
И он намокнет и в тоске поникнет
И угрожающе напрасно крикнет
Мне у ворот солдат сторожевой.

Твоя душа, как здание сената,
Нас устрашает с возвышенья, ах!
Для веселящегося мецената
Оно еще прекрасней в ста шагах.

Сияет осень и невероятно,
Невероятно тонет день в тиши.
Счастливый дом наполнился бесплатно
Водою золотой моей души.

Сереют строчки, точно краткой мухи
Танцующие ножки набекрень.
Душа, едва опомнившись от муки
Бестрепетно вдыхает теплый день.

Не удержать печаль в ее паденьи.
Эшеров синий и ползучий дом.
Пронзителен восторг осенних бдений,
Пронзителен присест в совсем простом

Мы победители вошли в горящий город
И на землю легли. Заснули мертвым сном
Взошла луна на снеговые горы,
Открыл окно сутулый астроном.

Огромный дым алел над местом брани,
А на горах был дивный холод ночи.
Солдаты пели, засыпая с бранью,
Лишь астрономы не смыкали очи.

И мир прошел, и лед сошел и холод.
Скелет взглянул в огромную трубу.
Другой скелет сидел на камнях голый,
А третий на шелках лежал в гробу.

Запела жизнь в иных мирах счастливых,
Где голубой огонь звучал в саду.
Горели звуки на устах красивых,
В садах красивых и счастливых душ.

Так астроном убил дракона ночи
А воин сосчитал на небе очи.

Ты говорила: гибель мне грозит,
Зеленая рука в зеленом небе.
Но вот она на стуле лебезит,
Спит в варварском своем великолепьи.

Она пришла, я сам ее пустил,
Так вспрыскивает морфий храбрый клоун,
Когда летя по воздуху без сил,
Он равнодушья неземного полон.

Так воздухом питается пловец,
Подпрыгивая кратко над пучиной,
Так девушкой становится подлец,
Пытаясь на мгновенье стать мужчиной.

Так в нищенском своем великолепьи
Поэзия цветет, как мокрый куст,
Сиреневого галстука нелепей,
Прекрасней улыбающихся уст.

Возлетает бесчувственный снег
К полосатому зимнему небу.
Грохотание поздних телег
Мило всякому Человеку.

Осень невесть откуда пришла,
Или невесть куда уходила,
Мы окончили наши дела,
Свет загасили, чтобы радостно было.

За двойным, нешироким окном
Зажигаются окна другие.
Ох, быть может мы все об одном
В вечера размышляем такие.

Всем нам ясен неложный закон,
Недоверье жестокое наше.
И стаканы между окон
Гефсиманскою кажутся Чашей

Померкнет день; устанет ветр реветь,
Нагое сердце перестанет верить,
Река начнет у берегов мелеть,
Я стану жизнь рассчитывать и мерить.

Они прошли, безумные года,
Как отошла весенняя вода,
В которой отражалось поднебесье.
Ах, отошел и уничтожен весь я.

Свистит над домом остроносый дрозд,
Чернила пахнут вишнею и морем,
Души въезжает шарабан на мост.
Ах, мы ль себе раскаяться позволим?

Себя ли позовем из темноты,
Себе ль снесем на кладбище цветы,
Себя ль разыщем, фонарем махая?
Себе ль напишем, в прошлое съезжая?

Устал и воздух надо мной синеть.
Я, защищаясь, руку поднимаю,
Но не успев на небе прогреметь,
Нас валит смех, как молния прямая.

На мраморе среди зеленых вод
Ты спишь, душа, готовая проснуться,
Твой мерно дышит розовый живот
И чистый рот, готовый улыбнуться.

Сошло в надир созвездие живых,
Судьба молчит, смеясь железным ликом
На бронзовую шляпу снег летит,
На черный лоб садится птица с криком.

Она прошла, возлюбленная жизнь,
Наполнив своды запахом фиалок.
Издали двери незабвенный визг,
И снег пошел на черный край фиала

Крадется ночь, как ледяная рысь,
По улицам, где в камне стынут воды.
И зорко смотрит птица сверху вниз,
Куда укрыться ей от непогоды.

Стояли мы, как в сажени дрова,
Готовые сгореть в огне печали.
Мы высохли и вновь сыреть почали:
То были наши старые права.

Была ты, осень, медля, не права.
Нам небеса сияньем отвечали,
Как в лета безыскусственном начале,
Когда растет бездумье, как трава.

Но медленно отверстие печи,
Являя огневые кирпичи,
Пред нами отворилось и закрылось.

Раздался голос: «Топливо мечи!»
К нам руки протянулись, как мечи,
Мы прокляли тогда свою бескрылость.

Распухает печалью душа.
Как дубовая пробка в бочонке.
Молоток иль эфес бердыша
Здесь под стать, а не зонтик девчонки