Сергей Есенин - Том 7. Книга 1. Автобиографии, надписи и др

Летом 1915 г. Есенин приезжал из Петрограда в Константиново. Из родного села он сообщал в город на Неве Д. В. Философову: «Тут у меня очень много записано сказок и песен» (июль-август 1915 г.). Возможно, в числе этих записанных сказок были и три притчи о Николе, которые позднее были переданы А. М. Ремизову.

С Алексеем Михайловичем Ремизовым (1877–1957) Есенин познакомился в марте 1915 г., вскоре после первого приезда в Петроград. Как вспоминал о том времени писатель, в его квартиру на Таврической «забредет „по пророчеству“, „ведомый рукой Всевышнего“, Н. А. Клюев… За Клюевым придет в нескладном „спиджаке“ ковылевый С. Есенин и будет ласково читать о „серебряных лапоточках“…» (РЗЕ, 1, с. 101). К этому времени Ремизов, помимо других произведений, напечатал книги «Посолонь» и «Лимонарь» (обе — 1907), а также несколько притч о Николае-угоднике (газ. «Голос Москвы», 1907; сб. «Гриф», М., 1913 и др.). Все это было написано на основе народных сказок, легенд, преданий. Характер своей работы над фольклором писатель определял так:

«…При художественном пересказе, когда по сличении всех имеющихся налицо вариантов какой-нибудь народной сказки материалом является облюбованный, строго ограниченный текст, все сводится к самой широкой амплификации, т. е. к развитию в избранном тексте подробностей лишь к дополнению к тому тексту, чтобы в конце концов дать сказку в ее возможно идеальном виде. Что и как прибавить или развить и в какой мере дословно сохранить облюбованный текст, в этом вся хитрость и мастерство художника» (Ремизов А. Письмо в редакцию. 29 авг. 1909 г. — Журн. « Золотое руно ». М., 1909, № 7–9, с. 147).

Никола-угодник был любимым русским святым Ремизова. Когда Александр Блок опубликовал поэму «Двенадцать», Ремизов вместо изображенного в ней Христа предлагал свою замену. «Уж если необходимо возглавить „революционный шаг“, — замечал Ремизов, — надо было — не Христос, а Никола. Никола ведет своих горемычных. В одной сказке Никола говорит святым о русском народе: „Пожалел их, уж очень мучаются“ — он мог бы идти впереди! Тогда музыка была бы пламенной, народной» (Кодрянская Н. В. Алексей Ремизов. Париж, 1959, с. 104).

В 1917 г. Алексей Ремизов выпустил книгу «Николины притчи». В «Примечаниях» указывалось: «„Николины притчи“ основаны на народных сказаниях, сказках, быличках о Николе Угоднике…» Далее уточнялось, что автор пользовался сказками и легендами из книг А. Н. Афанасьева («Русские народные сказки», М., 1914 и «Народные русские легенды», М., 1914), П. А. Бессонова («Калики перехожие», М., 1861), Д. Н. Садовникова («Сказки и предания Самарского края», СПб., 1884), Н. Е. Ончукова («Северные сказки», СПб., 1908), а также «рязанскими сказками с. Константинова, переданными мне поэтом С. А. Есениным» (Ремизов А. Николины притчи. Пг., 1917, с. 123). В «Примечаниях» же был помещен алфавитный список вошедших в книгу притч и указаны их источники. Против трех притч: «Каленые червонцы», «Николин умолот» и «Свеча воровка» (явная ошибка, надо: «воровская») помечено: «Рязанс. г.» и названы их первые публикации в газетах (с. 124). В других публикациях, в том числе в издании «Николиных притч» 1924 г. («Звенигород окликанный», Нью-Йорк; Париж; Рига; Харбин), эти примечания отсутствуют.

О своем любимом русском святом Ремизов не забывал и в последующие годы. Так, имя Николы не раз появляется в некоторых главах ремизовской лирико-философской хроники событий в России 1917-1922-х годов «Взвихренная Русь» (полное изд. — 1927).

Что касается Есенина, то в варианте автобиографии (14 мая 1922, Берлин), вспоминая о Москве 1919 г., он писал: «Тогда мы зиму прожили в 5 градусах комнатного холода. Дров у нас не было ни полена. Однажды, чтоб растопить самовар, мы на лучины разбили две иконы» (см. наст. кн., с. 10 и 352). А. Мариенгоф, рассказывая о том же эпизоде, уточнил: «…пили чай из самовара, вскипевшего на Николае Угоднике…» (Восп., 1, 316).

Есенин последний раз печатно вспомнил о Миколе в 1924 г. — в «Предисловии» к неосуществленному изданию своих произведений. Поэт писал: «Я просил бы читателей относиться ко всем моим Исусам, Божьим Матерям и Миколам, как к сказочному в поэзии» (см. т. 5, с. 223 наст. изд.).

Три притчи, написанные А. М. Ремизовым на основе переданных Есениным сказок, печатаются по тексту издания: Ремизов А. Николины притчи. Пг., 1917, с. 28–29, 91–92, 93–95.

Автографы неизвестны.

Датируются 1915 г. (по пометам в «Примечаниях» в изд. 1917: «Год написания 1915»).

Николин умолот (с. 338). — Газ. «Речь», Пг., 1915, 6 дек., № 336 (вместе с притчей «Свеча воровская»); Ремизов А. Николины притчи. Пг., 1917; Звенигород окликанный. Николины притчи. Нью-Йорк; Париж; Рига; Харбин, 1924.

Кулижка (обл.) — участок поля.

Загнетка (обл.) — углубление на шейке русской печи.

Другие варианты притчи см. в кн.: Афанасьев А. Н. Народные русские легенды. М., 1914 (№ 10); Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии Вологодской губернии. М., 1890 (№ 55); Садовников Д. Н. Сказки и предания Самарского края. СПб., 1884 (№ 91 и 92); Смирнов А. М. Сб. великорусских сказок Архива Русск. Геогр. Об-ва. Вып. 1–2. Пг., 1917 (№№ 54, 211).

Свеча воровская (с. 339). — Газ. «Речь», Пг., 1915, 6 дек., № 336 (вместе с притчей «Николин умолот»); Ремизов А. Николины притчи. Пг., 1917; Никола Милостивый (Николины притчи). Пг.: М., 1918; Звенигород окликанный, Николины притчи. Нью-Йорк; Париж; Рига; Харбин, 1924.

Судя по помете в «Примечаниях» (изд. 1917), в притче объединены сказка, переданная Есениным Ремизову, и сказка «Об отце Николае» из сб. А. Н. Афанасьева «Русские народные сказки», М., 1914 (№ 246, записана в Пермском уезде).

Ниже воспроизводится сказка из сб. А. Н. Афанасьева (1914).

Об отце Николае

В одном городе был вороватый человек, и наделал уже много бед. Однажды случилось ему обокрасть богатого человека; дело это подметили и послали за ним погоню. Долго он бежал лесом, а впереди того леса была чистая степь верст по крайней мере на десять. Как пробежал весь лес, остановился и не знает, что ему делать. Если бежать по степи, то сейчас поймают, потому что версты на две все видно, а погоня, слышит, уже близко. Тогда-то он начал молиться: «Господи! Прости мою душу грешную; батюшка отец Николай, сокрой меня — я тебе гривенную свечку поставлю».

Вдруг ниоткуда взялся-предстал человек пожилых лет и спрашивает вора: «Что ты теперь говорил?» Вор отвечает: «Вот что я говорил: Батюшка отец Николай, сокрой меня в этой глуши. И обещался ему свечу поставить». Тут он покаялся старичку в своем грехе. Старик ему сказал: «Если хочешь, полезай в это падалище!» А тут неподалеку лежала падаль. Нечего было делать вору, надо было лезть в падаль, потому что пойману быть не хочется. Залез он туда, а старичок в ту же минуту невидим стал. Тот старичок был сам отец Николай.

Вот приближается погоня; выехали люди на степь, отъехали с полверсты — никого не видать, и воротились обратно; а вор лежит в падалище, еле дышит — такой гнилой дух! Когда проехала погоня мимо, он вылез оттуда и видит опять того же старичка — стоит неподалечку да сбирает воск. Вор подходит к нему, благодарит за избавление; тогда старичок снова спросил: «А что ты обещал отцу Николаю, когда искал убежища?» Вор отвечает: «Я обещался сменить гривенную свечу». — «То-то и есть! Как тебе было душно лежать в падалище, так и отцу Николаю было бы душно от твоей свечи». И дал ему старичок наставление: «Никогда не проси Господа Бога и святых его угодников на злые дела, потому что Господь не благословляет злых дел. Да смотри же, помни мои слова, да и прочим скажи, чтоб никогда не просили Бога в худых делах!» Сказал это и скрылся из глаз.