Михаил Лермонтов - Том 3. Поэмы 1828-1834

«Не можешь ты безмолвно целый час
Смотреть на взор живой, но безответный,
И утопать в сияньи милых глаз,
Тая в груди, как месть, огонь заветный!
Обнявши Зару, я видал не раз,
Как ты томился скукою приметной…
Я б отдал жизнь за поцелуй такой,
И… если б мог, не пожалел другой !.. »

Как облака, висящие над ним,
Стал мрачен лик суровый Акбулата;
Дрожь пробежала по усам седым,
Взор покраснел, как зарево заката.
«Что произнесть решился ты, Селим!» —
Воскликнул он. Селим не слушал брата.
Как бедный раб он пал к его ногам,
И волю дал страданью и мольбам.

«Ты видишь: я погиб !.. спасенья нет…
Отчаянье, любовь… везде! повсюду !..
О! ради прежней дружбы… прежних лет…
Отдай мне Зару !.. уступи !.. я буду
Твоим рабом… послушай: сжалься !.. нет,
Нет !.. ты меня как ветхую посуду
С презреньем гордым кинешь за порог…
Но, видишь: вот кинжал! — а там: есть бог !..

«Когда б хотел, я б мог давно, поверь,
Упиться счастьем, презреть всё святое!
Но я подумал: нет! как лютый зверь
Он растерзает сердце молодое! —
И вот пришло раскаянье теперь,
Пришло — но поздно! я ошибся вдвое,
Я, как глупец, остался на земли,
Один, один… без дружбы и любви !..

«Что медлить: я готов — не размышляй!
Один удар — и мы спокойны оба.
Увы! минута с ней — небесный рай!
Жизнь без нее — скучней, страшнее гроба!
Я здесь, у ног твоих… решись иль знай:
Любовь хитрей, чем ревность или злоба;
Я вырву Зару из твоих когтей;
Она моя — и быть должна моей!»

Умолк. Бледней снегов был нежный лик,
В очах дрожали слезы исступленья;
Меж губ слова слились в невнятный крик,
Мучительный, ужасный… сожаленье
Угрюмый брат почувствовал на миг:
«Пройдет, — сказал он, — время заблужденья!
Есть много звезд: одна другой светлей;
Красавиц много без жены моей !..

«Что дал мне бог, того не уступлю;
А что сказал я, то исполню свято.
Пророк зрит мысль и слышит речь мою!
Меня не тронут ни мольбы, ни злато !..
Прощай… но если! если…» — «Я люблю,
Люблю ее! — сказал Селим, объятый
Тоской и злобой, — я просил, скорбел…
Ты не хотел !.. так помни ж: не хотел!»

Его уста скривил холодный смех;
Он продолжал: «Всё кончено отныне!
Нет для меня ни дружбы, ни утех !..
Благодарю тебя !.. ты, как об сыне,
Об юности моей пекся: сказать не грех…
По воле нежил ты цветок в пустыне,
По воле оборвал его листы…
Я буду помнить — помни только ты !.. »

Он отвернулся и исчез как тень.
Стоял недвижим Акбулат смущенный,
Мрачней, чем громом опаленный пень.
Шумела буря. Ветром наклоненный
Скрипел полуразрушенный плетень;
Да иногда грозою заглушенный
Из бедной сакли раздавался вдруг
Беспечной, нежной, вольной песни звук !..

Так, иногда, одна в степи чужой
Залетная певица, птичка юга,
Поет на ветке дикой и сухой,
Когда вокруг шумит, бушует вьюга.
И путник внемлет с тайною тоской,
И думает: то верно голос друга!
Его душа, живущая в раю,
Сошла печаль приветствовать мою !..

Селим седлает верного коня,
Гребенкой медной гриву разбирая;
Кубанскою оправою звеня,
Уздечка блещет; крепко обвивая
Седло с конем, сцепились два ремня.
Стремёна ровны; плетка шелкова́я
На арчаге мотается. Храпит,
Косится конь… пора, садись, джигит.

Горяч и статен конь твой вороной!
Как красный угль, его сверкает око!
Нога стройна, косматый хвост трубой;
И лоснится хребет его высокой,
Как черный камень, сглаженный волной!
Как саранча, легко в степи широкой
Порхает он под легким седоком,
И голос твой давно ему знаком !..

И молча на коня вскочил Селим;
Нагайкою махнул, привстал немного
На стременах… затрепетал под ним
И захрапел товарищ быстроногой!
Скачок, другой… ноздрями пар как дым…
И полетел знакомою дорогой,
Как пыльный лист, оторванный грозой,
Летит крутясь по степи голубой !..

Размашисто скакал он; и кремни,
Как брызги рассыпаяся, трещали
Под звонкими копытами. Они
Сырую землю мерно поражали;
И долго вслед ущелия одни
Друг другу этот звук передавали,
Пока вдали, мгновенный, как Симун,
Не скрылся всадник и его скакун…

Как дух изгнанья, быстро он исчез
За пеленой волнистого тумана !..
У табуна сторожевой черкес,
Дивяся, долго вслед ему с кургана
Смотрел и думал: «Много есть чудес !..
Велик аллах !.. ужасна власть шайтана!
Кто скажет мне, что этого коня
Хозяин мрачный — сын земли, как я?»

Меж виноградных лоз нагорный ключ
От мирного аула недалеко
Бежал по камням, светел и гремуч.
Небес восточных голубое око
Гляделось в нем; и плавал жаркий луч
В его волне студеной и глубокой;
И мелкий дождь серебряных цветов
В него с прибрежных сыпался дерев.

Вот мирный час, когда на водопой
Бежит к потоку серн пугливых стая,
Шумя по листьям и траве густой.
Вот час, когда черкешенка младая
Идет купаться тайною тропой.
Нагую ножку в воду погружая,
Она дрожит, смеется… и вокруг
Кидает взгляд, где дышит страсть и юг!

Не бойся, Зара! — всюду тишина;
Присядь на камень, сбрось покров узорный!
Вода в ручье прозрачна, холодна;
Смирит волненье груди непокорной
И освежит твой смуглый стан она.
Но, чу !.. постой !.. чей это шаг проворный
Не в добрый час раздался меж кустов ?..
Святой пророк! — скорей, где твой покров ?..

Но сильно чья-то жаркая рука
Хватает руку Зары. Страстен, молод
Огонь руки сей !.. Сакля далека…
Что делать? — В грудь ее смертельный холод
Проник, как пуля меткого стрелка,
И сердце громко билось в ней, как молот!
«Селим, ты здесь? злой дух тебя принес!
Зачем пришел ты?» — «Я ?.. какой вопрос!»

«Селим !.. о !.. я погибла !.. » — «Может быть;
Так что ж!» — «Ужель! ни капли сожаленья!
Чего ты хочешь?» — «Я хочу любить!
Хочу! — ты видишь: краткие мученья
Меня уж изменили… скучно жить,
Как зверю, одному… часам терпенья
Настал последний срок! — я снова здесь.
Я твой: навек, душой и телом: весь!

«Я знал, что ваш пророк — не мой пророк,
Что люди мне — чужие, а не братья;
И странствовал в пустыне одинок
И сумрачен, как див, дитя проклятья!
Без страху я давно б в могилу слег;
Но холодны сырой земли объятья…
Ах! я мечтал хоть миг один заснуть,
Мою главу склонив к тебе на грудь !..