Иоганн Гёте - Фауст

Прости господь, мой муженек
Женою бедной пренебрег!
Соломенной вдовою вяну,
А сам уплыл за океаны.
А видит бог, я ль не жена?
Любила и была верна.

Небось уж помер на чужбине!
Иметь бы справку о кончине.

Ах, Марта!

Гретхен, что с тобой?

От ужаса дрожат поджилки.
На полке ящик костяной,
И в нем сокровищ, как в копилке!
Вещей в шкатулке без числа,
Полней, чем первая была!

Ты матери не говори,
А то раздаст в монастыри.

Вот ларчик, полюбуйтесь им!

Ах, куколка! Ах, херувим!

Ни в сад, ни в церковь, вот в чем горе,
Нельзя пойти в таком уборе.

Почаще забегай тайком.
Уже и то тебе забава
Пред зеркалом в добре таком
Чуть-чуть покрасоваться павой.
Там смотришь — праздник. День за днем
Мы осмелеем понемножку,
Наденем брошку, цепь, сережку
И с гору матери наврем.

Кто мог бы ларчики принесть?
Неладное тут что-то есть.

Не матушка ль моя за мной?

Какой-то господин чужой!
Пожалуйте.

Простите, дамы,
Что к вам я вваливаюсь прямо.

Я к Марте Швердтлейн.

Я — Марта Швердтлейн.
С кем имею честь?

Рад знакомство свесть.
Но я не вовремя, понятно,
Застал вас с барышнею знатной.
Беседе не хочу мешать
И к вам зайду потом опять.

Дитя, убором и осанкой
Ты гостю кажешься дворянкой.

О нет, я из простой семьи.
Вы снисходительны сверх меры,
А украшенья не мои.

Что украшенья? Тон, манеры —
Вот дело в, чем! А что наряд?
Так мне остаться? Как я рад!

С чем вы пришли?

Простите за суровость,
Мне горько выступать посланцем бед:
От мужа вам нерадостная новость,
Он, умирая, вам послал привет.

Он умер? Жизнь моя, мое спасенье!
Я упаду! Какое потрясенье!

Не надо, дорогая, унывать.

Позвольте вам о муже рассказать.

Не дай мне бог любви изведать силу.
Утрата милого меня б убила.

Бояться горя — счастия не знать.

Что можете о муже вы сказать?

Его хранит Антоний Падуанский
В своей часовне тихой и святой,
В земле церковной он по-христиански
Похоронен под каменной плитой.

Вещей он не давал для передачи?

Лишь просьбу долго жить, а наипаче
По муже справить триста панихид.
Вот все, что передать вам надлежит.

Как, ни колечка мне, ни медальона,
Которые любой мастеровой
В котомке бережет для нареченной
И недоест, а принесет домой?

Сударыня, я вижу, как вам трудно,
Мне жалко вас, но муж ваш не был мот.
Он денег не транжирил безрассудно,
Но на него свалился град невзгод.

Какой бедняк! И как любил жену!
Его не раз я в церкви помяну.

При склонностях таких благоговейных
Вы созданы для радостей семейных.

Ах, я вступлю еще не скоро в брак,
Столь ранним свадьбам нет у нас примера.

Ну что ж, так заведите кавалера.
На зависть будет счастлив тот смельчак,
Который сделает к вам первый шаг.

У нас по этой части строг обычай.

Ах, в мире нет на этот счет различий.

Как муж скончался?

Посередь двора.
В навозе лежа, на гнилой соломе.
Я находился у его одра.
Он каялся, и вспоминал о доме,
И отошел, желая всем добра.
Он плакался: «Сознаться тяжело,
Себе я мерзок на краю могилы,
Что бросил так жену и ремесло!
О, если бы она меня простила!»

Я лишь добром бедняжку помяну.

Зато все зло он ставил вам в вину.

Какие выдумки! Какие басни!
Так врать пред смертью! Есть ли что ужасней?

Наверно, бредя от упадка сил,
Напраслину на вас он возводил:
«Да, не был я бездельником, зевакой.
Минуты с ней покоя я не знал,
Плодил детей и хлеб ей добывал,
Да все не мог ей угодить, однако,
И корку черствую свою жевал,
Оглядываясь на нее с опаской».

А про мою любовь к нему и ласку,
Про все мои тревоги он забыл?

Нет, он их помнил и благодарил.
«Я о семье молился, — он сказал, —
В тот день, как наш корабль из Мальты вышел.
Наверно, бог мою мольбу услышал
И судно нам турецкое послал.
На нем везли султану часть казны.
Я храбро вел себя при абордаже;
Когда делить мы стали деньги вражьи,
Хороший куш урвал я для жены».

Куш?.. Почему ж?.. А что с ним сделал муж?

Ну, денежки те — поминай как звали.
В Неаполе одна из добрых душ
Так нежно занялась им на привале,
Что, испуская свой последний дух,
Не позабыл и он ее услуг.