Михаил Кузмин - Нездешние вечера (Стихи 1914-1920)

Пролетает грузно птица...

Мы увидимся лишь там!..

Я верю: день благословен!

Налей мне масла из лампад!

Какой молочный, сладкий плен!

О, мед несбывшихся услад!

А память мне: "Господень сад!"

Как болотисты равнины!

Вьется пенье вдалеке...

В вечной памяти реке

То поминки иль крестины?

Слышу руку Фаустины

В помертвелой я руке...

Господень сад, великий Рим,

К тебе вернусь опять!

К тебе мы, странники, горим,

Горим себя распять!..

А эхо шепчет: "Пять!"

[1920]

422. ОЗЕРО НЕМИ

Занереидил ирис Неми,

Смарагдным градом прянет рай,

Но о надежде, не измене,

Зелено-серый серп, играй.

И словно лунный луч лукавы

(Твой петел, Петр, еще не стих!),

Плывут гадательные славы

В пленительных полях твоих.

Сребристый стелет лен Селена

По влажным, топистым лугам...

Светло-болотистого плена

Тяжелый кружит фимиам.

Под кипарисами бездомно

Белеют мрамором гроба.

"Италия!" - темно и томно

Поет далекая труба.

[1919]

423. СНЫ

- Спишь ли? - Сплю; а ты? - Молчи!

- Что там видно с каланчи?

- Византийская парча

Ниспадает со плеча.

- Слышишь? - Сквозь густую лень

Звонко белый ржет олень.

И зелена, и вольна,

Мнет волокна льна волна!

- Видишь? - Вижу: вымпела

Нам мадонна привела.

Корабли, корабли

Из далекой из земли!

На высокое крыльцо

Покажи свое лицо.

Чтоб сподобиться венца,

Удостоиться конца,

Золотое брось кольцо.

[1920]

424. СВ МАРКО

Морское марево,

Золотое зарево,

Крась жарко

Узор глыб!

Святой Марко,

Святой Марко,

Пошли рыб!

[1919]

425. ТРАЗИМЕНСКИЕ ТРОСТНИКИ

Затрепещут тразименские тростники, затрепещут,

Как изменники,

Что болтливую болтовню разболтали

У реки

О гибели прекрасной богини,

Не о смешной Мидасовых ушей тайне.

В стоячей тине

Они не знали,

Что румяная спит Фетида,

Не мертва, но покоится дремотно,

Ожидая золотого востока.

Мужественная дева воспрянет,

Протрет лавандовые очи,

Удивленно и зорко глянет

Сивиллой великого Буонаротта

(Не напрасны были поруки!),

И озеро багряных поражений

Римскую медь воротит,

И трепетуны-тростники болтушки

Умолкнут

При возврате родимого солнца.

[1919 или 1920]

426. ВЕНЕЦИЯ

Обезьяна распростерла

Побрякушку над Ридотто,

Кристалличной сонатиной

Стонет дьявол из Казотта.

Синьорина, что случилось?

Отчего вы так надуты?

Рассмешитесь: словно гуси,

Выступают две бауты.

Надушенные сонеты,

Мадригалы, триолеты,

Как из рога изобилья

Упадут к ногам Нинеты.

А Нинета в треуголке,

С вырезным, лимонным лифом,

Обещая и лукавя,

Смотрит выдуманным мифом.

Словно Тьеполо расплавил

Теплым облаком атласы...

На террасе Клеопатры

Золотеют ананасы.

Кофей стынет, тонкий месяц

В небе лодочкой ныряет,

Под стрекозьи серенады

Сердце легкое зевает.

Треск цехинов, смех проезжих,

Трепет свечки нагоревшей.

Не бренча стряхает полночь

Блестки с шали надоевшей.

Молоточки бьют часочки...

Нина - розочка, не роза...

И секретно, и любовно

Тараторит Чимароза.

[1920]

427. ЭНЕЙ

Нагая юность с зеркалом в руке

Зеленые заливы отражает,

Недвижной пикой змея поражает

Золотокудрый рыцарь вдалеке.

И медью пышут римские законы

В дымах прощальных пламенной Дидоны.

Какие пристани, Эней, Эней,

Найдешь ты взором пристально-прилежным?

С каким товарищем, бродягой нежным,

Взмутишь голубизну седых морей?

Забудешь ты пылающую Трою

И скажешь: "Город на крови построю".

Всегда ограда - кровь, свобода - зверь.

Ты - властелин, так запасись уздою,

Железною ведешься ты звездою,

Но до конца звезде своей поверь.

Смотри, как просты и квадратны лица,

Вскормила их в горах твоя волчица.

И, обречен неколебимой доле,

Мечта бездомников - домашний гусь

(Когда, о родичи, я к вам вернусь?),

Хранит новорожденный Капитолий.

Пожатье загрубелых в битве рук

Сильней пурпурных с подписью порук.

Спинной хребет согнулся и ослаб

Над грудой чужеземного богатства,

Воспоминание мужского братства

В глазах тиранов, юношей и пап.

И в распыленном золоте тумана

Звучит трубой лучистой: "Pax Romana".

[1920]

428. АМУР И НЕВИННОСТЬ

(Аллегория со свадебного сундука)

Невинность:

Не учи в ручей подругу

Ловить радуги дугу!

По зеленому по лугу

Я бегу, бегу, бегу!

Амур:

Охотник, метко целю в дичь,

Стрелок крылатый я.

Откуда ты, куда бежишь,

Ты все равно - моя.

Невинность:

Ты ль меня предашь испугу?

Не поддамся хвастуну.

Ты - стрелок, а я кольчугу

Свои косы протяну.

Амур:

Бесцельно убегаешь стрел.

Плетешь по-детски речь.

Никто не мог, никто не смел

От стрел себя сберечь.

Невинность:

Свой букварь забросил школьник,

Мух пугает по лесам.

Ах, как страшно, ах, как больно!

Не бежать ли вздумал сам?

Амур:

Пряма стрела, натянут лук,

Кручена тетива.

Не убежишь желанных рук,

Помнется мурава.

Невинность:

Мой младенец просит соски?

Подбородок не колюч.

Сундучка красивы доски,

Но прибрать - задача - ключ.

Амур:

Замкнешь - я отомкну замок,

Бежишь - я нагоню,

Ведь снег противиться не мог

Весеннему огню.

Невинность:

Оступилась, ах, упала!

Закружился луг пестро...

Сладко радугу поймала

В золоченое ведро.

[1920]

429. АССИЗИ

Месяц молочный спустился так низко,

Словно рукой его можно достать.

Цветики милые братца Франциска,

Где же вам иначе расцветать?

Умбрия, матерь задумчивых далей,

Ангелы лучшей страны не видали.

В говоре птичьем - высокие вести,

В небе разводы павлинья пера.

Верится вновь вечеровой невесте

Тень Благовещенья в те вечера.

Лепет легчайший - Господне веленье

Льется в разнеженном благоволеньи.

На ночь ларьки запирают торговцы,

Сонно трубит с холма пастух,

Блея, бредут запыленные овцы,

Розовый час, золотея, потух.

Тонко и редко поет колокольня:

"В небе привольнее, в небе безбольней".

Сестры сребристые, быстрые реки,

В лодке зеленой сестрица луна,

Кто вас узнал, не забудет вовеки,

Вечным томленьем душа полна.

Сердцу приснилось преддверие рая

Родина всем умиленным вторая!

[1920]

430. РАВЕННА

Меж сосен сонная Равенна,

О, черный, золоченый сон!

Ты и блаженна, и нетленна,

Как византийский небосклон.

С вечерних гор далекий звон

Благовестит: "Благословенна!"

Зарница отшумевшей мощи,

Еле колеблемая медь,

Ты бережешь святые мощи,

Чтоб дольше, дольше не мертветь,

И ветер медлит прошуметь

В раздолиях прибрежной рощи.

Изгнанница, открыла двери,