Афанасий Фет - Полное собрание стихотворений

Мой друг, мы с тобою сидели
Доверчиво в легком челне.
Тиха была ночь, и хотели
Мы морю отдаться вполне.

И остров видений прекрасный
Дрожал, озаренный луной.
Звучал там напев сладкогласный,
Туман колыхался ночной.

Там слышались нежные звуки,
Туман колыхался как хор, —
А мы, преисполнены муки,
Неслись на безбрежный простор.

Твои пылают щечки
Румянцем вешних роз,
А в крошечном сердечке
По-прежнему мороз.

Изменится всё это,
Увидишь ты сама:
На сердце будет лето
И на щеках зима.

Я плакал во сне; мне приснилось,
Что друг мой во гробе лежит, —
И я проснулся — и долго
Катилися слезы с ланит.

Я плакал во сне; мне приснилось,
Что ты расстаешься со мной, —
И я проснулся — и долго
Катилися слезы рекой.

Я плакал во сне; мне приснилось,
Что ты меня любишь опять, —
И я проснулся — и долго
Не в силах я слез был унять.

Когда на дороге, случайно,
Мне встретилась милой родня, —
И мать, и отец, и сестрица
Любезно узнали меня.

Спросили меня о здоровье,
Прибавивши сами потом,
Что мало во мне перемены, —
Одно, что я бледен лицом.

О тетках, золовках и разных
Докучных расспрашивал я,
О маленькой также собачке
С приветливым лаем ея.

Спросил, между прочим, о милой:
Как с мужем она прожила?
И мне отвечали лбезно,
Что только на днях родила.

И я их любезно поздравил
И нежно шептал им в ответ,
Прося передать подравленье
И тысячу раз мой привет.

Сестрица примолвила громко:
«С собачкой случилась беда:
Как стала большою, взбесилась, —
Утоплена в Рейне тогда.»

В малютке есть с милою сходство:
Улыбку ее узнаю, —
И те же глаза, что сгубили
И юность, и душу мою.

С порога рыбачьей избушки
Мы видели море вдали;
Вечерний туман отделялся
Приметно от волн и земли.

Один за другим зажигались
Огни на большом маяке,
И лишний один разглядели
Еще мы корабль вдалеке.

Шла речь о крушеньях и бурях,
О том, что матросу беда, —
Что он между небом и бездной,
Надеждой и страхом всегда.

Про Север и Юг толковали,
Какие по тем берегам
Особые есть населенья,
Какие обычаи там.

В цветах берега у Гангеса,
Леса-исполины растут,
И стройные, кроткие люди
Там лотос, склоняяся, чтут.

В Лапландии грязные люди,
Курносый, невзрачный народ:
К огню подберется, да, рыбу
Готовя, пищит и орет.

Дослушали девочки жадно,
Никто ни полслова потом;
Корабль в отдалении скрылся,
Давно потемнедо кругом.

Красавица-рыбачка,
Причаль свою ладью,
Пойди исядь со мною,
Дай руку мне свою.

Доверчиво головкой
На грудь склонись ко мне;
Ведь ты ж себя вверяешь
Беспечно глубине.

С приливом и отливом,
Что море, грудь моя,
И много чудных перлов
Во глубине ея.

Нисходят во гроб поколенья,
Идут и проходят года,
И только одна в моем сердце
Любовь не пройдет никогда.

Хоть раз бы еще на колени
Упасть мне и встретить твой взор,
И только сказать, умирая:
«Madame, je vous adore!»

Они любили друг друга,
Но каждый упорно молчал;
Смотрели врагами, но каждый
В томленьи любви изнывал.

Они расстались — и только
Встречались в виденьи ночном;
Давно они умерли оба —
И сами не знали о том.

Когда я про горе свое говорил,
То каждый зевал да молчанье хранил;
Когда же в стихи я его нарядил,
То много великих похвал заслужил.

Как луна, светя во мраке,
Прорезает пар густой,
Так из темных лет всплывает
Ясный образ предо мной.

Все на палубе сидели,
Гордо Рейн судно качал,
Поздний луч младую зелень
Берегов озолочал.

И у ног прекрасной дамы
Я задумчиво сидел;
Бледный лик ее на солнце
Ярким пламенем горел.

Струн томленье, хоров пенье,
Жизнь как праздник хороша! —
Небо тихо голубело,
Расширялася душа.

Чудной сказкою тянулись
Замки, горы мимо нас
И светились мне навстречу
В паре ясных женских глаз.

Во сне я милую видел:
Во взоре забота, испуг.
Когда-то цветущее тело
Извел, обессилил недуг.

Ребенка несла, а другого
Вела злополучная мать.
Во взоре, походке и платье
Нельзя нищеты не признать.

Шатаясь, брела она к рынку,
И тут я ее повстречал.
Она посмотрела, — и тихо
И горестно я ей сказал:

«Пойдем ко мне в дом. Невозможно
И бледной и хворой бродить:
Я стану усердной работой
Тебя и кормить и поить.

Детей твоих стану лелеять,
Всю нежность на них обратя,
Но прежде всего — на тебя-то,
Бедняжка, больное дитя!

Тебе никогда не напомню
Ничем о любви я своей
И если умрешь ты — я буду
Рыдать на могиле твоей».

Как цвет, ты чиста и прекрасна,
Нежна, как цветок по весне;
Взгляну на тебя — и тревога
Прокрадется в сердце ко мне.

И кажется, будто б я руки
Тебе на чело возложил,
Молясь, чтобы бог тебя нежной,
Прекрасной и чистой хранил.

Хотел я с тобою остаться,
Забыться, моя красота;
Но было нам дожно расстаться,
Ты чем-то была занята.

Тебе я сказал, что связала
Нам души незримая связь,
Но ты от души хохотала,
И ты мне присела, смеясь.

Страданья прибавить сумела
Ты чувсвам влюбленным моим
И даже польстить не хотела
Прощальным лобзаньем своим.

Не думай, что я застрелюся,
Как мне и ни горек отказ;
Всё это, мой друг, признаюся,
Со мною бывало не раз.