Ирина Одоевцева - Собрание стихотворений

Пожалуйста, сердце, не охай
И воздуха не проси —
Пойми, что не так ведь и плохо
С тобой нам в Монморанси.

В окнах светится свет аптеки,
Цвет зеленый — надежды цвет,
Мой пушистый зеленый плед.
Закрываю, как ставни, веки.
Может быть это счастье навеки,
А совсем не жар и не бред.

Разбиваются чайки о снасти,
Разбиваются лодки о льды,
Разбиваются души о счастье.
Расцветают крестами сады,
Далеко до зеленой звезды…
Как мне душно.
Дайте воды…

Над зеленой высокой осокой скамья,
Как в усадьбе, как в детстве с колоннами дом.
Возвращается ветер на круги своя,
В суету суеты, осторожно, с трудом.

Возвращается ветер кругами назад
На пустыню библейских акрид и цикад,
На гору Арарат, где шумит виноград
Иудейски картаво. На Тигр и Евфрат.

Возвращается ветер, пространством звеня,
На крещенский парад, на родной Петроград,
Возвращается вихрем, кругами огня…

— Ветер, ветер, куда ты уносишь меня?

Началось. И теперь опять
Дважды два не четыре, а пять.

По ковру прокатился страх
И с размаха о стенку — трах.
Так, что искры посыпались вдруг
Из моих протянутых рук.

Все вокруг двоится, троится,
В зеркалах отражаются лица,
И не знаю я сколько их,
Этих собственных лиц моих.

На сосну уселась лисица,
Под сосной ворона стоит.
Со щитом. На щите. Нет, щит
На вратах Цареграда прибит.

Как в лесу сиротливо и сиро,
До чего можжевельник сердит!

Бог послал мне кусочек сыра,
Нет, совсем не мне, а вороне,
Злой вороне в железной короне,
Значит ей, а не мне повезло.

Но лишившись царского трона,
Трижды каркнула злая ворона
Пролетающей тройке назло.
Кучер гикнул. Взметнулись кони.
Берегись! Сторонись, посторонний!
Сном и снегом глаза занесло.

Соловьиная трель телефона
Вдруг защелкала звонко:

— Алло… —

Сразу все в порядок пришло.
Из прозрачно-зеркального лона
Нереальность скользнула на дно,
Там где рифмы коралловый риф,
Там где ритмов отлив и прилив,
Там где ей и лежать суждено.

Легкий месяц сияет в эфире,
Уводя облаками на юг.
Лампа светит уютней и шире,
Образуя спасательный круг.

И теперь, как повсюду в мире,
В эмигрантской полуквартире
Дважды два не пять, а четыре.

Значит кончено. Спать пора.
Спите, спите — без снов — до утра.

Дождь шумит по грифельной крыше,
Еле слышно скребутся мыши
Там внизу этажом пониже —
Очень много мышей в Париже…

Снова полночь. Снова бессонница,
Снова смотрит в мое окно
(За которым дождь и темно)
Ледяная поту сторонница.

Как мне грустно… Как весело мне!
Я левкоем цвету на окне,
Я стекаю дождем по стеклу,
Колыхаюсь тенью в углу,
Легким дымом моей папиросы
Отвечаю на ваши вопросы —
Те, что вы задаете во сне.
О вчерашнем и завтрашнем дне.

В этом мире, слезами воспетом,
С каждым зверем и каждым предметом
Ощущаю я братство-сестричество,
Неразрывное с миром родство.
Но не знаю сама отчего,
Хоть и странно сознаться мне в этом,
Мне роднее всего электричество.

Я одна по аллее иду
В черном, пышном приморском саду.
Искрометно, как смех истерический,
Рассыпается свет электрический,
Лиловея, как роза на льду.
Нет, пожалуй еще лиловей,
Как над розой поет соловей
Исступленно, в небесном аду.

Средь меланхолических ветвей
Серебристо плещущей ольхи
Вдохновенно, в совершенстве диком
Трелями исходит соловей
Над шафранною китайской розой.
Восхищаясь собственною позой,
Тень играет дискобольным бликом,
И роса на бархатные мхи
Капает жемчужинами слез.

Розы, розы… Слишком много роз,
Слишком много красоты-печали.
Было слово (было ли?) вначале,
Слово без словесной шелухи.

Светляками, крыльями стрекоз
Над кустами розовых азалий
За вопросом кружится вопрос
Ядовитее, чем купорос:
Можно ли еще писать стихи.
Можно ли еще писать стихи
Всерьез?..

На заре вернувшись с бала
Я усталая легла.
В звездной пене, в лунных стружках,
Застилая зеркала,
Легкий сон на одеяло
Наплывает из угла.

От усталости в подушках
Догорая вся дотла —
До чего же я устала,
До чего я весела!

Если б жизнь начать с начала
Я такой бы не была:
Никому бы я не стала
Делать ни добра, ни зла.

А была бы я лягушкой,
Квакающей у пруда
(Стынет темная вода,
Высоко блестит звезда).

Или в крапинку кукушкой,
Что усевшись на суку
День-деньской твердит ку-ку
В средних числах сентября,
Не пророча, а для смеху,
Рыжим листьям на потеху.

Но средь звезд и снов скользя
Ясно вижу — стать нельзя
Ни лягушкой, ни кукушкой.
Что ж? Согласна я — изволь —
Взять себе другую роль:
Стать простушкою-пастушкой,
На которой хоть и зря
В сказке женится король.

Дни считать напрасный труд.
Дни бегут,
Часы летят,
Превращаются в года.

В тихий сад на сонный пруд
Принесли топить котят.
Глубока в пруду вода,
Хоть котята не хотят,
Как уж не утонешь тут?

И кошачая беда,
Намяукавшись в эфире,
В милосердном этом мире
Исчезает без следа.

Разве что блеснет звезда
Светляком, скользотой льда,
Острым лезвием секиры
Над безмолвием пруда.

Мне ж до Страшного Суда
(Если будет Страшный Суд)
Погрешить еще дадут.

Сорок градусов в тени.
Душно каждому цветочку,
Дурно каждому листочку,
Только комары одни
Да трескучие цикады
Этакой жарище рады.

Оборвать? Поставить точку,
Потушить навек огни?

Нет, поставлю многоточье…
Будут и другие дни
И прохладней и короче,
Будут и другие ночи.
Ну, и прочее и прочее —
Все переживу воочию.