Александр Кондратьев - Боги минувших времен: стихотворения

Слава, слава Богине Земли,
Ей, Деметре, плоды приносящее!
К ней на праздник мы ныне пришли
Отовсюду толпою шумящей.
Трон воздвигните царственный ей;
Колесницу уставьте снопами.
В честь богини пшеничных полей
Пойте гимны такими словами:

Ты научила людей
Вспахивать землю Твою,
В борозды семя кидать.
Ты посылаешь дождей
Нам благодатных струю,
Плодоносящая Мать.
Желтою ризою нив
Ты одеваешь поля,
Наши венчая труды.
Слыша Твой властный призыв,
Людям приносит земля
Сладкой гранаты плоды.
Мать Прозерпины, алтарь
Твой покрывают снопы;
К небу возносится дым…
Будь же и ныне как встарь,
Слыша моленья толпы,
Ласкова к людям Твоим!

У Сангара реки во фригийской земле
Над серебряной светлой волной
На миндальных ветвях распустились в тепле
Лепестки ароматной весной.
И шептали цветы, наклонившись к воде:
«Наше дерево жизни полно.
Нет на свете подобных деревьев нигде;
Родилось от богини оно.
Наше дерево дивную тайну хранит,
Что поведана в мире лишь нам,
И открыть нам велел наш отец Агдистид
Эту тайну одним лишь плодам».
И подслушала их дочь Сангара реки,
Эти речи миндальных цветов,
И всю ночь умоляла она лепестки
Ей поведать о тайне богов.
Но душисто молчали цветы миндаля
В эту летнюю теплую ночь,
И напрасно взывала, прося и моля,
К ним Сангара прелестная дочь…
Но цветы отцвели. У заветной воды,
Агдистидову тайну храня,
Наливаются соками жизни плоды,
Отягченные ветви клоня…
N час прохлады ночной расступилась волна,
И из сонных тоскующих вод
Дочь Сангара выходит, желаний полна,
И срывает таинственный плод.
О, как сладостен трепетной деве он был,
Как блаженно вздыхала она,
Как победно таинственных жизненных сил
Разливалась но телу волна!
Ей казалось, что в чаще миндальных ветвей
Чудный голос ей что-то шептал;
Кто-то, близкий и милый, склонившись над ней,
Ей стыдливое тело ласкал…
Не вернулася нимфа к Сангару реке
На прохладное мягкое дно,
Но в ущелья ушла, и от всех вдалеке
Ею было дитя рождено.
Синеокий малютка родился у ней —
Имя Аттиса мальчик носил, —
Сын, зачатый под сенью миндальных ветвей,
Плод таинственных жизненных сил.

Аттис, светлой печалью тоскующий бог,
Ты блаженство и радость людей!
Из колючей сосны ты надвинул венок
На руно шелковистых кудрей.

Отразилося небо во взоре твоем.
Что-то давишь ты легкой пятой.
И бегут по ногам ярко-алым ручьем
Струйки крови одна за другой…

Ты стоишь уже выше страстей и тревог,
Смытых кровью горячей твоей…
Аттис, светлой печалью тоскующий бог,
Избавленье и радость людей!

Мчатся бешеные кони.
Хлещет бич. Вопят возницы.
Рвут и режут вражьи брони
Боевые колесницы.
Мертвых тел ложатся груды
Под копьем и булавою.
Кони ржут. Ревут верблюды.
Стрелы свищут над толпою.
Как Нергала изваянье,
Недвижим, на колеснице
В вихре воплей и стенанья
Скачет царь с мечом в деснице.
Он с улыбкой упоенья
Смотрит, взорами сверкая,
Как пред ним в разгар сраженья
Рыжих львов несется стая…

Кто между скал по ущелью
Звонкой свирельною трелью
Спать не дает ореадам?
Кто он, мечтательным взглядом
В облик бесстрастный Дианы
Впившийся, словно влюбленный?..
Тихо седые туманы
В высь поднялися над бездной,
И над землей, упоенной
Негою полночи звездной,
Полные страсти и муки,
Легче зефира,
К небу возносятся звуки
Песни сатира…

Ожерелье несметной цены
Из жемчужин далекой страны
Мне один подарил.
Он любви домогался моей.
Мне богатства дарил и людей…
Но мне не был он мил.
Очарован моей красотой,
Пел мне дивные песни другой;
Пел он, страстью томим,
Пел про кос моих черных волну
И про глаз голубых глубину,
Но он не был любим…
Третий так был прекрасен, что мать
Не решалась его обнимать
И краснела, стыдясь…
Но напрасно колени он мне
Целовал и ласкал в тишине,
Предо мною склонясь…
Не слыхала я песен твоих,
Не дарил ты камней дорогих,
Ни рабов никогда.
У тебя даже нет красоты,
Но за то, что мне нравишься ты,
Я твоя навсегда!

Я очнулась от сна. Возле нет никого.
Покрывало и ложе так смяты…
Кто со мною здесь был? — Я не помню его.
Он ушел, не оставивши платы!
В темных лужах вина алых роз лепестки;
Лепестки среди чаш недопитых,
И двух амфор видны возле ложа куски,
Моим гостем неловким разбитых.
И лежат на полу мой увядший венок
И мой пояс, расшитый стихами,
И рабыня храпит, карауля порог,
Далеко унесенная снами…

На берегу вздыхающего моря
Великий маг, угрюмый Фразиллид,
Бил в бубен свой, прибоя шуму вторя,
И вызывал из бездны нереид.

На властный зов ответили пучины.
То здесь, то там всплывала голова.
Из пены волн, ныряя, как дельфины,
Хор дев спешил на вещие слова.

Остановясь у отмели отлогой,
Уселись все и замерли оне;
Томя их грудь таинственной тревогой,
Речь колдуна звучала в тишине:

«Внемлите мне, о дочери Нерея,
Внемлите мне, о девы глубины!
Вчера весь день, над морем чайкой рея,
На ваше дно глядел я с вышины.

И видел я; у входа в грот прохладный
Там распростерт был отрок на песке,
И семь из вас к нему с улыбкой жадной
С семи строи склонялися в тоске.

И все они, припав к нему, ласкали
Густых кудрей послушное руно.
Я видел сам, как ноги обнимали
Семь нереид попавшему на дно.

Я видел сам – бесстыдными губами
Тянулись вы к его немым устам.
И, наконец, перенесен был вами
Он в темный грот. Я это видел сам.

Тот отрок мой! Верните мне, верните
Холодный труп с измученным лицом.
Меж ним и мной таинственные нити…
Он мне шептал «отец!» перед концом»…

Через реки, скалы и ущелья
Мы к тебе во Фракию сошлись
На твой зов, исполненный веселья,
Сын Семелы, славный Дионис.

Ото всех концов родной Эллады,
Чужды страха, скорби и стыда,
Собралися, стройные менады,
Мы толпой неистовой сюда.

Все в венках, где веточка укропа
С серебристым тополем свилась,
Мы пришли оттуда, где Европа
Мощному Зевесу отдалась;