Борис Леонтьев - В осенней тишине стихотворения

Я Улыбкой от сердца струилось мгновенье: Я слезы свои в стакане судьбы Держал, чтобы в жажде мое Вдохновенье Мне вдруг прошептало: "В себя убеги!" Ничто мне не чуждо. Сегодня не в моде Все то что тогда бесполезно несясь, Устало тврдило: "Убогий! Убогий! И ты это я, и я это мразь!

Потом я стремился к живому азарту: Себя напоить бессловесной слезой... Шептало мне что-то: "Ты вытащи карту! Туза или даму?" А, впрочем, постой! Ведь я и тогда не утратил аккордов, И мысли бежали, я только просил: "Ответь мне судьба: А может быть можно Петь страстью все песни забытой любви?

И где он сейчас мой святой искуситель, Тот, для которого я заслужил: "Я - ваш! Я - не льстивый! Я - не проситель! И только в награду - бесцветность могил? И что все опять мне судьбу восхвалять? Давно ли я предал бегство позору? Когда же я начал ночью летать? И с кем так безропотно жажду я ссоры?

С собой? Без себя?" - я стараюсь без слов Умчаться, посеяв, угасший мой шепот: "Любить - не меня! И нет во мне нот! Нет во мне песен! И муза не ропот!" И снова лететь, встречаясь с бестыдством, И ждать, что когда-нибудь кто-то споет: О, как же ужасны, без ропота лица!" Я - тоже не все, но я знаю секрет:

Судьба ведь не гаснет, и я не успею Найти свой бездарный, бесцельный ответ: Попробуй! Начни! Поверь! И успеешь Прожить свою жизнь, отступая от бед! Прожить и не тратиться в светлые годы! Терпеть и страдать в бесконечном "Постой! Кричать и доказывать: Я не убогий! Скрываться, лететь, забавляться игрой!

Балбесом никчемным в свои десять лет, Стараясь от солнца бежать не по снегу, Я все же старался, кричал: "Нет и нет! Простите меня! Умоляю, поверьте: Мне приходилось от ветра синеть, Морозом поскудства тереться о жерди, И слезы, и плач, да и просто краснеть, Кричать, опасаясь: "Уж лучше убейте!"

Я помнил тогда, что успехом не счесть Всех яростных, жалких и подлых людишек, Тогда я кричал: "Смотрите, ведь есть Во мне то, что вам не даровано свыше!" И как-то, однажды, я вынес с собой: "Смотрите! Вот я! Как и все! Вы любите! Мечтайте! От вас я сегодня не то что любовь, От вас я уйду и скажу только: "Тише!"

Двенадцать, четырнадцать, восемь... Зачеркнуто все и мне не вернуть: "Придурок, ты снова и снова попросишь! Тебя до восьми все успели согнуть!" А были ли слезы с улыбкой без страсти? А можно ли было хоть как-то встречать И взлет, и паденья, и горе, и счастье? А может не стоило в детстве летать?

Успех мой - не в солнце открытые двери: Стучись и проси, но потом только жди... И крики, и стоны, и страшное "Верить!", И жалкое "Здрасьте!", простое "Прости!". Восьмая надежда - не жалкое время, И не было песен, и все не по мне, И не было грубых без слез унижений, И не было страха в никчемной вине.

Я мог бы тогда обойти повороты, И снова бежать, укрываться в туман, Но мне приказали: "По этой пойдете!" И восемь надежд не сказало: "Обман!". Усеяны мысли, исчезли сомненья, Я шел, будто верил, что я не успел Уйти от бесстыдства, от унижений, Кричать всем несмело: "А кто бы и смел,

То пусть подойдет и посмотрит у неба Одну бесспросветную белую даль; Там шепотом скажут: "Оставьте, не бейте! У этого сердца - большая печаль!" Зимой, когда солнце всходило к закату, Я грустью от сердца в себе все таил: "Лет двадцать пройдет, и, я стану богатым, Я буду счастливым и всеми любим!"

Нет не было друга и я не стеснялся, Когда я в углу, там где кто-то молил: Смотри-ка, никчемник! Ну, где ж твои шансы? Ты что-то у бога себе попросил?" Тогда-то затмился поскудный мой пафос И много кричавших терпели меня: "Смотри на него! Он - не ужасен!". Я помню... А может это был Я?

Когда-нибудь с тленным прощаясь полетом, Я крылья надежды сожгу и спрошу: "Эй, там, послушайте, ваша работа Подлейшая гадость? Но я не боюсь?". И ночью во сне, где не падали звезды, Я в страхе метался, когда не бежал, И с радостью помнил: "Ну, кто же там? Поздно Во мне эту глупость сегодня искать!"

Но кто-то откликнул во мне убежденье, Поведав смешной и чуть грустный рассказ: "Вся жизнь человека всегда есть паденье Туда, где усталости луч не погас! В слезах не споешь, и в тоске не напишешь! Хоть это звучит и по-детски смешно!". Но я повторял: "Отстань! Эй, ты слышишь? Уйди ты от этих бездарных стихов!"

Кричал я напрасно: "Подонки лихие! Ответьте за все, что я в вас не искал! Ответьте: "Когда-то такими же были? Зачем мне твердите о том, что я знал? Я помню, что вы и сегодня напьетесь Воды из невысохших в памяти слез! "Как горько! - промолвите и улыбнетесь, Придурок, ну что же с тобою стряслось?"

Я вам не отвечу! Не надо советов! Не надо мне ваших пустых эпиграмм: Мои все сомненья оставьте без света, Повсюду пусть тьма сопутствует вам! Нет, не скажу, что я с вами ужился, Нет, с вами сегодня усталость моя, Для вас я, быть может, еще не родился! А может быть это был просто не Я?

Бежавшие мысли отпели все годы, И восемь прошло, и настала пора, Когда был противным и странно убогим, А может уже зарождалося Я? По-детски куда-то бежать нет соблазна, Стремиться с отвагой к поступкам иным, Все слушать с оглядкой ночные рассказы И с каждой минутой без страха быть злым.

Уже и тогда были нежные слезы, И ночи без сна, и закат, и рассвет, И летом - тепло, и зимою - морозы, И первые радости, первый побег... Куда я бежал? - Я не знал. Но до боли Кусал свои губы и украдкой просил: "Не надо! Послушайте, будьте спокойны, Лишь бы никто меня не травил!"

И подчинялись. Я снова был весел. Но что-то держало, потом я опять Кричал, хоть и знал, что все неизвестно: И ночи без сна, и снова бежать. Куда? И зачем? И не могут рассветы? Я несся один, а может быть с тем С кем было несчатье и плакали дети, Того, кто не понял, и был мне никем?

С кем я и тогда уже отмечтал, И сбытое все прошло незаметно? С кем я и тогда все нарочно познал И нежное все умчалось из детства? Наверное, нет! Его не искал! Я и тогда был потерян собою. А может однажды я просто узнал, Что я незаметно рассталось со мною?

Нет! Первый мой гений не смог отогнать, Не смог он из отчества вынуть все буквы, Не смог он тогда без боли отдать Все голоса из стонов: "Ублюдки!" Бедлам я познал, но не понял тогда, Что я ощутил и разумные мысли, Не понял, наверное, что навсегда Я буду бояться бессмысленной жизни...

ГУЛ Гул - теплый звук, Зимой его не слышно, Зимой, когда сто восемь скук В моей душе зависли.

Я мрачен, сильно истощен, Но гул к душе несется, Несется он, когда влюблен В мечту, что к сердцу жмется.

Гул - он разлукою спасен, Он сон в моем уныньи, Он смехом подлым упоен, Он страшен в крике сильном.

РЖАВОЕ СОЛНЦЕ Ржавеет в небе солнце, А я в его лучах, Стою совсем спокойный, Не ощущаю страх.

Не ощущаю скуку, Тоску предзимних дней, Далекую разлуку, Порочащих страстей.

Наверное, солнце скрылось, Но я в его лучах Ищу былую силу Мой вечный в солнце страх.

ПРИЗНАНЬЕ И сон, и сердце, и любовь Слились в одном дыханьи, На миг застыла моя кровь, На миг пришло признанье.