Марина Цветаева - Том 1. Стихотворения 1906-1920

Кто от солнца и от женщин
Прячется в собор и в погреб,
Как ножа бежит — загару,
Как чумы бежит — улыбки.

Стыд и скромность, сигарера,
Украшенье для девицы,
Украшенье для девицы,
Посрамленье для мужчины.

Кто приятелям не должен —
Тот навряд ли щедр к подругам.
Кто к жидам не знал дороги —
Сам жидом под старость станет.

Посему, малютка-сердце,
Маленькая сигарера,
Ты иного приложенья
Поищи для красных губок.

Губки красные — что розы:
Нынче пышут, завтра вянут,
Жалко их — на привиденье,
И живой души — на камень.

Твои руки черны от загару,
Твои ногти светлее стекла…
— Сигарера! Скрути мне сигару,
Чтобы дымом любовь изошла.

Скажут люди, идущие мимо:
— Что с глазами-то? Свет, что ль, не мил?
А я тихо отвечу: — От дыму.
Я девчонку свою продымил!

Не сердись, мой Ангел Божий,
Если правда выйдет ложью.
Встречный ветер не допрашивают,
Правды с соловья не спрашивают.

Ландыш, ландыш белоснежный,
Розан аленький!
Каждый говорил ей нежно:
«Моя маленькая!»

— Ликом — чистая иконка,
Пеньем — пеночка… —
И качал ее тихонько
На коленочках.

Ходит вправо, ходит влево
Божий маятник.
И кончалось все припевом:
«Моя маленькая!»

Божьи думы нерушимы,
Путь — указанный.
Маленьким не быть большими,
Вольным — связанными.

И предстал — в кого не целят
Девки — пальчиком:
Божий ангел встал с постели —
Вслед за мальчиком.

— Будешь цвесть под райским древом,
Розан аленький! —
Так и кончилась с припевом:
«Моя маленькая!»

На коленях у всех посидела
И у всех на груди полежала.
Все до страсти она обожала
И такими глазами глядела,
Что сам Бог в небесах.

В шитой серебром рубашечке,
— Грудь как звездами унизана! —
Голова — цветочной чашечкой
Из серебряного выреза.

Очи — два пустынных озера,
Два Господних откровения —
На лице, туманно-розовом
От Войны и Вдохновения.

Ангел — ничего — всё! — знающий,
Плоть — былинкою довольная,
Ты отца напоминаешь мне —
Тоже Ангела и Воина.

Может — все мое достоинство —
За руку с тобою странствовать.
— Помолись о нашем Воинстве
Завтра утром, на Казанскую!

Ты думаешь: очередной обман!
Одна к одной, как солдатье в казармах!
Что из того, что ни следа румян
На розовых устах высокопарных, —
Все та же смерть из розовых семян!
Ты думаешь: очередной обман!

И думаете Вы еще: зачем
В мое окно стучаться светлым перстнем?
Ты любишь самозванцев — где мой Кремль?
Давным-давно любовный ход мой крестный
Окончен. Дом мой темен, глух и нем.
И семь печатей спят на сердце сем.

И думаешь: сиротскую суму
Ты для того надела в год сиротский,
Чтоб разносить любовную чуму
По всем домам, чтоб утверждать господство
На каждом . . . . . .. Черт в моем дому!
— И отвечаю я: — Быть по сему!

Когда я буду бабушкой —
Годов через десяточек —
Причудницей, забавницей, —
Вихрь с головы до пяточек!

И внук — кудряш — Егорушка
Взревет: «Давай ружье!»
Я брошу лист и перышко —
Сокровище мое!

Мать всплачет: «Год три месяца,
А уж, гляди, как зол!»
А я скажу: «Пусть бесится!
Знать, в бабушку пошел!»

Егор, моя утробушка!
Егор, ребро от ребрышка!
Егорушка, Егорушка,
Егорий — свет — храбрец!

Когда я буду бабушкой —
Седой каргою с трубкою! —
И внучка, в полночь крадучись,
Шепнет, взметнувши юбками:

«Koгo, скажите, бабушка,
Мне взять из семерых?» —
Я опрокину лавочку,
Я закружусь, как вихрь.

Мать: «Ни стыда, ни совести!
И в гроб пойдет пляша!»
А я-то: «На здоровьице!
Знать, в бабушку пошла!»

Кто хóдок в пляске рыночной —
Тот лих и на перинушке, —
Маринушка, Маринушка,
Марина — синь-моря!

«А целовалась, бабушка,
Голубушка, со сколькими?»
— «Я дань платила песнями,
Я дань взымала кольцами.

Ни ночки даром проспанной:
Все в райском во саду!»
— «А как же, бабка, Господу
Предстанешь на суду?»

Свистят скворцы в скворешнице,
Весна-то — глянь! — бела…
Скажу: «— Родимый, — грешница!
Счастливая была!

Вы ж, ребрышко от ребрышка,
Маринушка с Егорушкой,
Моей землицы горсточку
Возьмите в узелок».

А как бабушке
Помирать, помирать, —
Стали голуби
Ворковать, ворковать.

«Что ты, старая,
Так лихуешься?»
А она в ответ:
«Что воркуете?»

— «А воркуем мы
Про твою весну!»
— «А лихуюсь я,
Что идти ко сну,

Что навек засну
Сном закованным —
Я, бессонная,
Я, фартовая!

Что луга мои яицкие не скошены,
Жемчуга мои бурмицкие не сношены,
Что леса мои волынские не срублены,
На Руси не все мальчишки перелюблены!»

А как бабушке
Отходить, отходить, —
Стали голуби
В окно крыльями бить.

«Что уж страшен так,
Бабка, голос твой?»
— «Не хочу отдать
Девкам — мóлодцев».

— «Нагулялась ты, —
Пора знать и стыд!»
— «Этой малостью
Разве будешь сыт?

Что над тем костром
Я — холодная,
Что за тем столом
Я — голодная».

А как бабушку
Понесли, понесли, —
Все-то голуби
Полегли, полегли:

Книзу — крылышком,
Кверху — лапочкой…
— Помолитесь, внучки юные, за бабушку!

Ты меня никогда не прогонишь:
Не отталкивают весну!
Ты меня и перстом не тронешь:
Слишком нежно пою ко сну!

Ты меня никогда не ославишь:
Мое имя — вода для уст!
Ты меня никогда не оставишь:
Дверь открыта, и дом твой — пуст!

А во лбу моем — знай! —
Звезды горят.
В правой рученьке — рай,
В левой рученьке — ад.