Василий Жуковский - Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения

Ты слышишь?

  Что могу я?

    Обещай.
Продать, что есть, в залог полкоролевства.

Напрасно все: они словам не верят.

Они мое надежнейшее войско;
Ужель теперь, теперь меня покинут?

О государь, спаси твой Орлеан.

Могу ль родить вам войско из земли?
В моей руке созреет ли вам жатва?
Вот грудь моя; мое пусть вырвут сердце;
Пусть выбьют из него монету; жизнью
Готов купить вам золото и войско.

Агнеса, ты ль? Приди, мой утешитель;
Дай руку мне в ужасный час беды;
Отчаянье в мою теснится душу;
Но ты моя… не все еще погибло.

О государь!

   Что слышу?.. Дюнуа,
Ужели?

  Правда.

   Как! такая крайность?
Солдатам платы нет, бунтует войско?

Всё правда.

  Вот вам деньги; здесь мои
Алмазы; серебро мое расплавьте
В монету; замки все мои в залог;
В залог мои прованские поместья;
Все в золото, чтоб войско успокоить!
Скорей! беги, не медли, Дю Шатель.

Что, Дюнуа? Что, Дю Шатель? Еще ли
Я беден? Нет… Взгляните на нее;
Она со мной породою равна;
Кровь Валуа не благородней крови
Ее отцов; престола украшеньем
Была б она… но ей престол не лестен.
Моею быть — одно ее желанье.
Дарами ль я ее осыпал?.. Нет!
Весенний первый цвет иль редкий плод —
Вот все мои дары… Всё в жертву мне,
И ничего на жертву от меня.
И что ж теперь?.. Последнее вверяет
Она моей обманчивой судьбе.

Она тебе в безумстве не уступит;
Она свое в горящий дом бросает
И бочку Данаид наполнить мыслит.
Тебя ей не спасти, себя лишь вместе
С тобою погубить.

    Не верь ему;
Он жертвовал тебе стократно жизнью…
Ему ль дрожать за золото мое?
И не давно ль тебе с веселым сердцем
Я отдала все то, что драгоценней
И золота и перлов? Мне ли ныне
Лишь для себя спасать земное счастье?
Пойдем, все лишние убранства жизни
Отбросим прочь… О друг! дай мне примером
Высокого пожертвованья быть;
Преобрати свой двор в военный стан
И золото — в железо; брось отважно
Все, все за твой обиженный венец.
Пойдем! беды и бедность пополам;
Пора нам сесть на бранного коня;
Пусть солнце льет свой жар на нашу грудь,
Пусть кровлею нам будут облака;
Пусть будет нам подушкой острый камень.
Безропотно снесет суровый ратник
Свою беду, когда король пример
И твердости и самоотверженья.

Итак, должно обещанное сбыться:
Давно, давно монахиня в Клермоне
В пророческом жару мне предсказала,
Что женщина сразит моих врагов
И мой престол наследный завоюет.
Я мнил ее найти в британском стане,
Ее искал я в материнском сердце…
Но здесь она, спасительница славы;
В священный Реймс за нею мы пойдем;
Победу даст любовь моей Агнесы.

Ты победишь мечом своих друзей.

Раздор врагов другая нам надежда.
Уже молва мне верная сказала,
Что охладел к союзу англичан
Мой родственник, бургундский герцог; скоро
Узнаю все; к Филиппу я Ла Гира
Послал, чтоб он озлобленного пэра
Склонил на мир и дружбе возвратил.
Всечасно жду ответа.

    Рыцарь здесь;
Сейчас сошел с коня он у крыльца.

Желанный гость!.. Друзья, теперь решится:
К победе ль нам идти иль уступить?

Скажи, Ла Гир, надежда или смерть?
Чего нам ждать? Скорей, двумя словами!

Твой меч — вот вся теперь для нас надежда.

Итак, непримирим надменный герцог.
Но что же он тебе сказал в ответ?

Еще не дав произнести мне слова,
Потребовал он с гордостью, чтоб выдан
Был Дю Шатель: он мыслит и поныне,
Что Дю Шатель убил его отца.

Когда ж такой постыдный договор
Отвергнем мы…

   Тогда и мир отвергнут.

И ты мое исполнил повеленье?
Сказал, что я готов с ним на мосту *
У Монтеро * , где пал его отец,
Сразиться?..

  Я твою перчатку бросил;
Я объявил, что ты, забыв свой сан,
Идешь с ним в бой на жизнь и смерть как рыцарь.
Но гордо он ответствовал: «Нет нужды
Сражаться мне за то, что уж мое.
Когда же Карл столь жадничает боя,
То пусть найдет меня под Орлеаном:
У стен его я завтра с войском буду».
Так отвечал с презрительным он смехом.

Но что ж? Ужель в парламенте моем
Совсем умолк священный голос правды?

Немеет он пред дерзким буйством партий;
Парламентом и ты и весь твой род *
Отрешены навеки от престола. *

Безумное властительство толпы!

Но виделся ль ты с матерью моею?

С твоею матерью?..

    Что королева?

Скажу ли все?.. Был день коронованья,
Когда вошел я в Сен-Дени; гражда́не,
Как на триумф, разубраны все были;
Я видел ряд торжественных ворот —
И в них вступал с надменностью британец;
Усыпан был цветами путь; и, словно
Спасение отчизны торжествуя,
Рукоплескал народ за колесницей.

Рукоплескал… предавши короля
И растерзав отеческое сердце!

Таясь в толпе, я видел, как Ланкастер * ,
Дитя, сидел на королевском троне
Святого Людвига, как близ него
Стояли гордые Бедфорд * и Глостер * ,
Как наш Филипп, Бургундский герцог, брат твой,
Произносил пред ним обет подданства.

Неверный брат! предатель нашей чести!