Василь Махно - Поэт, океан и рыба. Стихи

а если кто-нибудь снова спросит меня: А вы не…
то я с радостью отошлю его к этому стихотворению
указав название издания и страницу
и возможно это будет его первая встреча с поэзией
и тут Нестор Иванович сослужит службу…

жизнь океаном пахнет — пахнет рыбой, испытывающей судьбу на дне
корабля жизни — наряду со скелетом рыбы подвешенном на стене
да еще несколькими открытками из дальних 60-х, валяющимися среди
старых вилок и ложек — немытых стаканов — CD

перспектива побега грустна — но существуя внутри пейзажа поэт
разрушает его посредством себя — позабыв что количество лет
помноженных на съеденный харч подтверждает тот постулат
что моль невозможно вывести — а едомые рыбы к счастью не говорят

иногда навещает муза — худосочна, стара: лицо словно мятый кошель
они пьют вместе кофе — он ей читает стихи — но с ритма сбивает шелест
океана — выходит, что как ни пиши для всех — аксиома не подтвердится
что всем необходимы слова, напоминающие запятую — жирафа — птицу

землю что стала землей — из ничего нечто — из будней полных тоски —
материю строчек
сотканных из дыхания слов — из блаженства невиданного — так как хочешь
верить наималейшему из предметов нагретых за день — приникаешь сердцем
руками

что за дело сохраняет тепло ракушка зеленая камень

в жестянке вода для бритья — пятнадцать рыбин на леске — точно
монисто — звенит на ветру — давно уже надо навесить прочный
замок поскольку мораль упала ниже нуля — чему порукой не только пресса
но цены на недвижимость и стихи известной в городе поэтессы

Голубь нью-йоркский летит над Бродвеем.
Хануки свечи сияют евреям.
Брайтон скупает водку и чай.
Вновь Рождество — три царя — полицейских
проблеск мигалок, что звезд Вифлеемских.
Вновь распродажа и снова печаль.

Вспорота ревом пожарных и скорых
тишь что сравнима с листом приговора
белым — лишь чаячьих букв череда —
или с налипшим на зонтики снегом.
В чайной нежданно встречаешься с беглым
словом погреться зашедшим туда

Зябко еще с декабря небоскребам
как на скамье подсудимых — всем скопом —
словно святым Николаям всех стран
схожим с подушками и с леденцами
в сахарной пудре — и с теми дарами
в святки что прячет колядник в карман

Можно пройтись — в самом деле — с пророком
по-над сугробами по-над Нью-Йорком
по-над Джуринкой [1] Джуринка — речка в Чертковском районе Тернопольской области (Прим. переводчика.) и в ней пескарьём
вместе со снегом у берега талым
знаемой чахлым шиповником тайной
и на колядках нажитым рублем

Пришлым в Нью-Йорк православным мирянам
колядовать в Офф-Бродвее с Вирляной [2] Вирляна Ткач — современный американский театральный режиссер-экспериментатор и переводчик; родилась в семье эмигрантов из Украины; недавно по ее приглашению в Офф-Бродвей театре (The Off-Broadway Theatre) под названием «La Маша» выступал украинский фольклорный коллектив, исполнявший колядки. (Прим. автора.)
не до Бродвея им здесь и снегов
длиннобудылых всех зданий соседних
саксов тромбонов серебряных медных
всяк восвояси убраться готов

Можно с собой прихватить — в самом деле —
слов чьи составы на Брайтон слетелись
кухни еврейской — гефилте фиш
черной икры — оренбургских пуховых
и как поэзию прозой сухою
пересказать эту стылую тишь

Старой знакомой зима по Бродвею
бродит где вещи вовсю дешевеют.
Весь в ожидании снега Нью-Йорк
частная жизнь засветилась огнями
слов никаких и не нужно меж нами
а над Младенцем — ухо и рог

в городе в коем сливаются джаз и помои
свора бездомных псов деревья и клумбы омочит
рыжая сука разгонит голубей и зрителей запоздалых
отвислые титьки втянет и вытянет лапы
музыка с черного входа и застоявшийся запах —
я среди площади — и лишь эхо гуляет по залу

этого театра — он прилег себе сытым бульдогом —
и суку-дворнягу площадью целой одолжил —
Богом прощенный и вовсе им в сентябре оставлен
просто бухой — забулдыга впавший в сон захолустный
в городе — кроме джаза — занятия есть и получше —
свидетели Иеговы — активисты «Просвиты» [3] «Просвита» (разг.) — Всеукраинское общество «Просвещение» имени Тараса Шевченко, культурно-просветительская организация, основанная в 60-х годах XIX века с целью пропаганды традиционных украинских ценностей и распространенная ныне по всей Украине. (Прим. переводчика.) — сектанты

музыка города в клапане бьется сердечном
всех его улиц расклад ею краплен и мечен
может украден у дующих пиво по подворотням
и у гудящих в крутых до утра ресторанах все ночи
шпарит она и по миске собачьей и по трубе водосточной
и согревает площадь опереньем наседки и плотью

рыжую суку прикормила бомжиха с баяном
раздувает меха словно легкие и орет полупьяно
долго кашляет и собаке служить подает команду
я забываю что музыка сделавшись ходким товаром
этому городу больше не верный друг и товарищ
но ведь бомжихе с псиной чем-то кормиться надо

я забываю каким ангорским мехом и лисьим
за музыку эту и бабье лето мы расплатились —
серебром почерневшим и дорогими вещами
«Пятый» троллейбус — дуга слетела — пропала тяга —
женщина за рулем — остановка в потемках — ватага
встреча с которой тебе хорошего не предвещает

я забываю про спетость общажного братства
мешанину разлук — доводящую до разврата —
легкого флирта — как вермута вкус и джина —
наши курящие споры — никто ни пред кем не виновен —
музыка эта по городу разносится будто новость
и я по бокалам ее разливаю неудержимо

я забываю свои стихи и даже их адресатов
поезд в Казатин — нолёвка — строй в казенных бушлатах
и на стене караулки надпись из букв огромных
«дембель неизбежен» — и про Афган песчаный
значит ничто не вечно кроме прощаний
и кто-то в письме с гражданки нет-нет о тебе да и вспомнит

я забываю как музыка города на Фабричной [4] Фабричная — улица в рабочем районе Тернополя. (Прим. переводчика.) являлась
сводом законов по-своему музыкального криминала
и пацаны привыкшие жить сообразно с ними
останавливали в темных углах фраеров и фраерш
и — на косяк и ширку — мигом их обобравши
фиксами посверкивали и ножичками выкидными