Лев Кобылинский - Стихотворения

Мне дорог грот, где дымным светом
Мой факел сумрак багрянит,
Где эхо грустное звучит
На вздох невольный мне ответом;

Мне дорог грот, где сталактиты,
Как горьких слез замерзший ряд,
На сводах каменных висят,
Где капли падают на плиты.

Пусть вечно в сумраке печальном
Царит торжественный покой,
И сталактиты предо мной
Висят убором погребальным…

Увы! любви моей давно
Замерзли горестные слезы,
Но все же сердцу суждено
Рыдать и в зимние морозы.

Ты — милое дитя. ты любишь целый свет!..
Как горлинки, в гнезде воркуя боязливо,
Глядят на мир мечты твоей души счастливой,
И вся природа шлет им ласку и привет!

Тебе, дитя мое. я дам один совет, —
Люби лишь простоту всегда душой стыдливой,
Блеск чистый золота, убор неприхотливый,
Фиалок и лесных цветов простой букет!

Пусть белоснежный твой наряд, взор чистый твой
Сияют символом прекрасным, благородным,
Пусть грация твоя — в движении свободном!..

Когда же с бала ты придешь к себе домой
И сбросишь с груди прочь цветы и украшенья,
Не сбрось того, что нас приводит в восхищенье.

  Волны газа и шелка шуршанье,
  Блеск паркета… и мчатся кругом
  Молчаливые пар очертанья,
  Бродят взоры их… люстры сиянье
  Обливает их жарким лучом…

Сердце горы далекой Бретани опять вспоминает,
Там высокие волны качаются вдоль берегов,
Вечно те же высокие волны, и вечно рыдает
    Тот же рев!..

  Нежный вальс в ней опять пробуждает
  Быть любимой желанье, и вновь
  Крылья в сердце ее расправляет
  Как и прежде, любовь…
  Это вечное к свету стремленье,
  Это вечное к тьме возвращенье!..

Сердце горы далекой Бретани опять вспоминает,
Там высокие волны качаются вдоль берегов,
Вечно те же высокие волны, и вечно рыдает
    Тот же рев!..

  В сердце юноши снова проснулась
  Грез, мечтаний былых череда…
  Я люблю, я любила всегда!..
  Но лобзанье его не коснулось,
  Не коснется ее никогда…

Сердце горы далекой Бретани опять вспоминает,
Там высокие волны качаются вдоль берегов,
Вечно те же высокие волны, и вечно рыдает
    Тот же рев!..

  Вот печально оркестр замолкает,
  Гаснет люстр, всюду сумрак ночной,
  Зеркала оросились слезой,
  Вот и пары, кружась, исчезают,
  Исчезают одна за другой…

Сердце горы далекой Бретани опять вспоминает,
Там высокие волны качаются вдоль берегов,
Вечно те же высокие волны, и вечно рыдает
    Тот же рев…

Каллида, Агавэ, Амимона, Теано,
Рабыни жалкие тяжелого труда,
Амфоры на плечах, спешите вы всегда
К волнам источника в работе неустанной;

Увы! слабеет длань под ношей безотрадной,
И нежное плечо амфоры ранит край!
«О бездна алчная! о, сжалься, отвечай.
Когда насытится твой зев бездонно-жадный?!.»

Вот падают они под тяжестью амфор…
Но вдруг развеет их тяжелую тревогу
Песнь самой радостной и юной меж сестер…

И вот они опять пускаются в дорогу…
Так оживают вновь мечты в душе моей.
Когда надежда им шепнет: «Вперед, смелей!»

Ночной порой мой сон смущается виденьем,—
Из мрака страшный сфинкс взирает на меня,
Призвав его, в тоске, терзаемый сомненьем,
Я, полный ужаса, гоню его, кляня…

Безмолвный взор вперив, он мертвыми очами
Мне душу леденит, как властный чародей,
И каждый раз мой дух бессонными ночами
Ведет борьбу с врагом, но каждый раз слабей…

Вдруг — шепот, надо мной склоняясь с лаской нежной
Стоит в тревоге мать, свечою мне светя,
«Ты все не спишь еще, о бедное дитя!»

Прижав ладонь ко лбу и ко груди мятежной,
Я отвечаю ей, потоки слез лия:
«Родная, эту ночь боролся с Богом я!»

Милый малютка, из царства мечты
В жалкий наш мир страсти острое жало
Дух твой бесплотный еще не призвало,—
В мире возможностей странствуешь ты!..

Радостный, чистый, как ангел, беспечный
Ты от страстей и пороков далек…
О, если б мог не рождаться ты вечно!
О, если б страсти иссякнул поток!

В мертвое море пороков и прозы
Страшно клялся я не бросить тебя…
Пусть истерзаю ее и себя!..
Я проклинаю любовные грезы.

Пусть никогда вновь не явится в свете
Мрачное, скорбное сердце мое.
Пусть перед милой я буду в ответе,—
Я навсегда покидаю ее!..

Пусть никогда ее чистые ласки
Бедную грудь не согреют мою,
Нет!.. я не сброшу язвительной маски
И никогда не шепну ей влюблю!

Если б ты с жалобным криком проснулся
Здесь, где так тесен пирующих круг,
Милый малютка, и ты б поперхнулся
Хлебом из черствых мозолистых рук!

За все страданья высшая награда —
В Ee [6] Беатриче очах увидеть вечный свет!..
Ты знал ее, певец суровый ада!..

Как Вечный Жид, скитаясь много лет,
Друзьями брошен и гоним врагами,
Ты весь изныл под тяжкой ношей бед,

Кропил чело свое кровавыми слезами.
С усмешкой гордою на стиснутых устах.
С горящими враждой и гневными очами

Ты брел один на людных площадях,
Средь шумных улиц Пизы, Лукки, Сьены,
Один молчал угрюмо на пирах…

Перед тобой дворцов тянулись стены —
Цепь мраморов немых, повсюду за тобой,
Как призрак, несся клич проклятья и измены…

Ты, как пророк, взывал, и грозный голос твой
То звал к спасению, то, полн негодованья,
Гремел Архангела предвестною трубой,

В ответ тебе — угрозы, смех, молчанье!..
И адских призраков ужасные черты
Ты узрел вкруг себя, исполнен содроганья,

И дна отчаянья коснулся грудью ты!..
Тогда, как мощный гимн церковного органа,
Как колокольный звон, гремящий с высоты,

Как ветра грозный вой и ропот океана
Песнь раздалась твоя; как бурные валы
В борьбе земных стихий, в дыханье урагана,

Сшибаясь, бьются в грудь незыблемой скалы,
Помчался строф твоих, кружася, сонм ужасный,—
Рыданья, жалобы, проклятья и хвалы

Чудесно в песни той слилися в хор согласный!..
Но вот затихнул ветр, навес свинцовых туч
Вдруг звездный луч пронзил туман и мрак ненастный,