Аполлоний Родосский - Аргонавтика

Но с боков и вниз тянулся раздвоенный рыбий

Хвост, и этим хвостом, как веслами по морю, бил он;

А концы хвоста на лунный изгиб походили.

Так он вел Арго, пока не довел его к морю.

1605 Тут погрузился он быстро в бездну морскую. Герои

Все закричали, воочию чудо увидев такое.

Там и доныне есть знаки Арго в заливе Аргойском.

Есть алтарь Тритона и есть алтарь Посидона.

Их мореходы воздвигли, целый день проработав.

1610 А на заре, распустив паруса, ту пустьшную землю

Справа имея, отплыли они с дуновеньем Зефира

И увидали изгиб земли и далее море, —

За рукавом протоки к нему оно простиралось.

Вскоре утих Зефир. Пришло дуновение Нота

1615 Сменой ему кормового. В восторге гребцы зашумели,

Солнце когда зашло и звезда явилась пастушья,

Та, что пахарям жалким отдых с собою приносит.

Тотчас они, поскольку ночью ветра не стало,

Парус свернув и книзу пригнув огромную мачту,

1620 Все налегли на сосновые гладко скобленные весла,

Ночь гребли и день гребли и за днем этим снова

Ночь другую гребли. Затем их издали принял

Карпаф утестый. А потом они собирались

Переправляться на Крит, который в море был виден

1625 Лучше других островов, на пути их в то время лежащих.

Медный Талое, от крепкой скалы ерьшающий камни,

Им, однако, мешал подойти к Диктейской стоянке

И у твердой земли укрепить причал корабельный.

Самым последним он был из медных ясенеродных

1630 Между полубогами. Европе Кронид его отдал

Остров Крит охранять неизменно, чтоб трижды обегал

Весь тот край на медных ногах каждый день неустанно.

Медным он был. Хотя всем телом и всяким членом

Был нерушим, под лодыжкой ноги кровавая жила

1635 Вилась, ему назначая пределы жизни и смерти.

Против воли, полные страха, герои от суши

Быстро на веслах корабль отвели, едва не покинув

Крит, в печали жаждой томясь и от бедствий страдая.

Но Медея к ним, спешащим уйти, обратилась:

1640 «Мне внемлите! Одна я, наверное, знаю, смирить как

Этого мужа, кем бы он ни был, даже сверхмедным.

Тело его нерушимо, а все же век ограничен.

Здесь вы корабль держите спокойно вдали от полета

Каменных глыб, пока не окажется он укрощенным».

1645 Так сказала она. Отошли на веслах герои

Вдаль от его бросков, о ее гадая затее,

А она, скрыв щеки в складках темного платья,

На мостки взошла. Эсонид, держа ее руку,

Вел идущую между уключин. И там она песней

1650 Стала услаждать тех Кер, пожирающих души,

Кер, Аидовых псов, которые в воздухе рыщут

И в быстролетном кругу живых за собою уводят.

Встав на колени, трижды их песней она вызывала,

Трижды молитвой. Злой храня свой умысел в тайне,

1655 Талосу медному в очи очами впилась напряженно,

Взором влила в него желчь и взором наслала виденья

Черные, пагубные, сама волнуема гневом.

Зевс отец! Великий страх я чувствую в сердце,

Если гибель не только болезнями нас поджидает,

1660 Но и дальним злом, когда найдется вредящий.

Так и ему, хотя медный он был, пришлось покориться

Силам волшебным Медеи. Сдвигая огромные камни,

Чтоб не пустить корабль и героев в Критскую гавань,

Камнем он острым царапнул лодыжку себе. И мгновенно

1665 Ихор, кровь, потекла, подобная массе свинцовой.

На крутой взойдя утес, недолго стоял он,

Но подобно тому, как большая сосна на вершине,

Если не дорубили ее и ушли дровосеки,

Взяв свои топоры, — сначала темною ночью

1670 Под порывами ветра колеблется, после же с корнем

Рушится наземь, — так Талое сперва на ногах еще твердых

Некое время качался, а после, уже обессилев,

Жизни лишился и вниз низвергся с грохотом страшным.

Так на критский ночлег и отдых попали герои.

1675 Утром, едва заря появилась, они воздвигают

Храм в честь своей великой богини Афины Минойской;

После воды зачерпнули и вновь на корабль вступили,

Чтобы прежде всего обойти им мыс Салмонидский.

Вскоре их, по большой пучине критской плывущих,

1680 Ночь пугать начала. Этой гибельной ночи прозванье —

«Скрытная». Звезды и лунный блеск сквозь нее не проходят;

Черная тьма встает с небес или мрак из Аида,

Из неизвестных подземных глубин вздымается к высям.

Сами они не знали, плывут по воде иль в Аиде,

1685 И, на возврат полагаясь, всецело доверились морю,

Недоуменья полны, где их носит. Тогда-то, ладони

Вверх воздев, Ясон стал громко взывать к Аполлону,

О спасенье моля. У несчастного слезы струились.

Много в Дельфы он обещал и много в Амиклы,

1690 Много в Ортигию он обещал несметных дарений.

О Летоид! Стремительно ты с небес ниспустился

К Мелантийским утесам, лежат которые в море,

И, на одну из скал опустясь, десницею поднял

Над головой свой лук золотой. И лук осиялся

1695 Ослепительно ярко, все кругом озаряя.

Некий маленький остров из Спор ад показался.

Был он вблизи столь же малого острова Гиппуриды.

Там причалив, герои бросили каменный якорь.

Вскоре и Эос стала сверкать, восходя. Аполлону

1700 В роще тенистой участок священный они освятили

И алтарь в тени возвели и назвали Эглетом:

Ибо Феб им предстал Светоносным в разлившемся блеске.

Остров и скалу они назвали Анафой, —

Ибо Феб их сам явил тогда удрученным тоскою.

1705 Все они делали то, что обычно делают люди

На берегу пустынном. Когда ж увидали служанки,

Феакийские девы, что чистой водой поливают

Все герои усердно в костре горящие ветки,

Долго затем не могли они удержаться от смеха.

1710 Ведь в Алкиноя покоях закланье быков они раньше

Не однажды видали. Герои же стали в ответ им

Бранной речью осмеивать их, хохоча увлеченно.

И перебранка с насмешкою сладкой была им на радость.

Ныне на острове в память былой забавы героев

1715 Женщины спорят с мужчинами в дни, когда Аполлона

Жертвами чтут Эглета по всей земле Анафийской.

Лишь затишье настало, причалы они отвязали.

Вспомнил Евфим свой сон, ему приснившийся ночью.

Он всегда перед сном чтил сына преславного Майи.

1720 Снилось ему, что божественный ком, на груди его бывший,

Стал молочными каплями течь у него по ладони.

А из комка, хотя маленьким был он, жена появилась,

Деве подобная. С ней он в любви сочетался, томимый

Страстью, заплакавши горько, как будто с родною сошелся

1725 Дочерью, сам он своим молоком кормить ее начал.

Вдруг она к нему обращается с нежною речью:

«Друг мой, я от Тритона, твоих потомков опора,

Дочь не твоя: Тритон и Ливия — вот мне родные.

Вверь меня дочерям Нерея, чтоб было мне можно

1730 Жить при А1нафе в пучине морской. К лучистому солнцу

Выйду потом я, готова на помощь прийти твоим внукам».

Сердце его этот сон заставило вспомнить. Позвал он