Юрий Мандельштам - Собрание стихотворений

Июльским сновиденьем —
Его на свете нет —
Далеким откровеньем
Блеснул мне этот свет.

И я поверил в прочность
Романтики земной,
В неверность, и неточность,
Как в радость и покой.

Счастливейшею страстью
Я смел назвать ее.
Лети ж, мое несчастье,
Безумие мое!

А мне осталось много
Пустых и светлых дней.
Трудна твоя дорога,
Но мне еще трудней.

И боль воспоминаний —
Как ветер дальних стран,
Как память о Монблане,
Как пение цыган.

От нежного угара
В бессонницу очнусь…
Лети ж, моя гитара,
Моя живая грусть!

И вот уходит лето —
Все дальше и верней.
Лети, моя комета,
Звезда души моей!

Лети, как птичья стая,
Как вечный хор светил!
Тебя преображая,
Я мир преобразил.

Лети за грани мира,
К истокам бытия —
Надежда, верность, лира,
Поэзия моя!

Перед взглядом, мутным от истомы,
Кругом радужным блестит слеза.
На лице девичьем, незнакомом —
— Злые, оживленные глаза.

Верно знал и Данте, как тревожно
Прерывать мистическую нить…
Как теперь смешно и невозможно
Верность Беатриче сохранить!

И на что мне радостная тайна
И связующее нас кольцо,
Если улыбнется мне случайно
Кукольное, бледное лицо.

На белой бумаге пятно.
Засохли, сгустились чернила.
Чернит сокровенная сила
Слепящее полотно.

Въедается мерно и люто,
Как ржой покрывает струну.
Недаром чернильницей Лютер
Пустил в сатану.

Все глубже и все неустанней
Чернильный налет,
И огненным кратером жжет
Пятно в разъяренном сознаньи.

Скажи мне, Нина, этой летней ночью,
Когда почти несносен лунный чад,
И фонари вдоль темного бульвара
Свечами одинокими горят,

Ты смотришь ли сейчас на те же звезды,
И снится ли тебе такой же сон
О вечности, глубокой и холодной,
Где верностью неверный поглощен?

В такие ли стихи сейчас прольется
Твоя любовь? Твоей любви я враг!
В беспамятстве, в отчаяньи внезапном,
Он также ль гулок, твой бесцельный шаг?

Скажи: влюбленным так легко назваться,
А разреши потом свою печаль!
Прервется сон — как эхо перельется
Земная близь в полуночную даль.

Нина, если б долгие мученья,
Если бы думы долгие могли
Наших мыслей изменять теченье,
Наши чувства исправлять вдали,

В эти дни медлительной отравы,
В тишине бесплоднейших ночей,
Ты бы даже в ореоле славы,
Даже в свете солнечных лучей,

Не нашла бы счастья и покоя,
Ты бы только думала о том,
Как случилось и какой судьбою,
В этом мире, вечном и пустом,

Что душа душой овладевает,
Что душа душе повелевает,

Без любви, без цели, без причин?

Но души к душе дороги тайны,
И тоски бесцельной и случайной
Ты узнать не можешь. Я — один.

Опять, опять в мое уединенье,
В молчанье повседневности моей,
В котором все упорней и трудней,
Но все-таки живей мое служенье,

Опять, опять, уже который раз,
Ворвешься ты, прельщая, обольщая,
И тьму паденья моего смущая
Сияньем, светом, озареньем глаз!

Пускай с живою плотью, с теплой кровью,
Но призраком бесплотным и чужим…
О, не смущай бесстрастием своим
Меня, завороженного любовью!

В долгих разговорах за вином,
Все привычно: утро и усталость.
Только странно мне, что ты осталась
В этой тишине со мной вдвоем.

Только ты, и эта тишина…
И в почти непьяной, горькой муке
Я тебе до боли стиснул руки.
Я — с тобой! И не хочу вина.

В легком сне хмельного бытия
Я худые руки сжал до боли…
Ты дала мне руки против воли
И тебе совсем не нужен я.

Бессонница. Проходит ночь.
В ночном мерцаньи и свеченьи.
Часы стучат, струится дождь,
Напоминая о мученьи.

И опьяненный тишиной,
Я тяжелею, вспоминая
Часы бессонницы иной,
Часы бессонницы без края.

Твоей я не узнал любви,
Но мы с тобою расставались,
Прощальные слова твои
С дождем и сумраком сливались.

И в одиночестве моем
Все о любви мое молчанье.
Глаза твои — воспоминанье!
О, расставанье под дождем,
О, неизбежное прощанье!

Не избежать, не превозмочь…
В ночном молчаньи и свеченьи
Все о любви мое мученье…
Бессонница. Проходит ночь.

Дружба, что ты? Без тебя ли тлена
Избегу, — и как не взволновать
Преклоненьем пьяного Верлена
Сердце, опьяненное опять.

Дружба… Или так мельчает вера?
Или мудрость горький твой конец?
Право, заслужил ли револьвера
Ты, Рембо, божественный гонец!

Бессонными ночами говорили
Не по душам, а о душе живой.
А вот — забылось, поросло травой,
Покрылось облаками вязкой пыли.

Во власти жизни темной и простой
Ни голоса, ни даже отголоска,
Когда-то называлось — друг и тезка —
То, что теперь зовется пустотой.

От любви моей, самой ничтожной и самой презренной,
От любви моей, самой высокой и чистой на свете,
Рушатся башни и в пыль распадаются стены,
Море отходят и в тучах меняется ветер.

От любви моей тают миры в пустоте беспредельной,
Падают звезды и ночь надо мной вырастает.
От любви моей, самой тревожной и самой бесцельной,
Тают созвездья — но сердце твое не растает.

Мой честный друг, уж так устроен свет:
Никто не избежит проклятий старых.
Бессонной ночью думает поэт
О лестных отзывах и гонорарах.