Юрий Мандельштам - Собрание стихотворений

Бежит, внезапным страхом побежден,
Прославленный герой с полей сражений.
Вдова, вернувшись с мужних похорон,
Проспит всю ночь без горьких сновидений.

И если только он избегнет кар,
Судьбою приготовленных жестокой,
Изменит Элоизе Абелар
В хмельном чаду с подругой черноокой.

Ни цельности, ни райской чистоты
Никто до самой смерти не узнает.
И только то, во что поверишь ты,
Нетленным цветом тайно расцветает.

И вот любовь хранит свои права,
И вот поэт подвержен вдохновенью,
И плачет безутешная вдова
Наедине с забытой всеми тенью.

И если знаньем сердца ты живешь
В неверном мире, суетном и ложном,
Мой друг, забудь бессмысленную ложь
Томительной мечты о невозможном.

Носитель тайного таланта,
Несложной музыке внимай,
И скорбный облик коммерсанта
Без возмущенья принимай.
Дневные думы над счетами,
Простой расчет, чужой совет,
И покер вечером, с гостями —
Так проживи пятнадцать лет.
А к сорока расправь морщины.
Вздохни бесцельней и грустней
И сероватые седины
Вкруг плеши причеши ровней.
Тогда, в холодный тусклый вечер,
Ты вспомнишь молодость свою,
Тогда для невозможной встречи
Забудешь прибыль и семью.
Но ветреная балерина,
В которой свет тебе мелькнет,
От пожилого господина
Земных страстей и денег ждет.
И, может быть, в тебе проснется
Все, что ты прятал столько лет,
Когда и скорбь твоя вернется,
И ясный безнадежный свет.

Если счастье улыбнется,
Ослепит мои глаза,
Если в сердце отзовется
Благодатная гроза…

А пока прощай без срока,
Продолжай нелегкий путь,
Не даю себе зарока,
Не пошлю тебе упрека.
Если хочешь — позабудь.

Только если грусть проснется,
Вспомни этот краткий час:
Может быть, тебя коснется
Тайный луч, пленивший нас.

Если грусть в тебе проснется,
Если луч тебя коснется,
Если счастье улыбнется
Торжеством лучистых глаз.

Пронзительность со мною распрощалась.
Еще вчера она была средь нас,
В друзей, в стихи и в женщин воплощалась
И пела за вином в полночный час.

Я с нею жил, как с нежною женою,
Которою был нехотя любим.
И вот она прощается со мною,
И тает в пустоте прозрачный дым.

Что ж, уходи — ведь мы свободны оба:
Нелюбящий не вправе обвинять.
Я не просил о верности до гроба,
Я все могу, я должен все принять.

Но буду я, один во всей вселенной,
Над строчкою стихов иль за вином,
В среде друзей, уже невдохновенной,
Грустить, и ждать, и думать об одном.

Ты не совсем со мною распрощалась:
Тебя здесь нет, но ты во мне навек —
Пронзительность, бессмыслица, усталость,
Последний луч, осенний мокрый снег.

Как Пушкин, в снежном сугробе
Сжимающий пистолет —
В последней напрасной злобе
На столько бесцельных лет…

Как Лермонтов на дуэли,
Не отвернув лица…
Как Гоголь в своей постели,
Измучившись до конца…

Как Тютчев, в поздней печали,
С насмешливой простотой…
На позабытом вокзале,
В беспамятстве, как Толстой…

Не стоит думать об этом —
Может быть, пронесет!
Или ничто не спасет
Того, кто рожден поэтом!

На темном моем небосклоне
Ты яркой звездой загорелась,
Ты солнцем любви засияла.

В душе моей, черствой и скучной,
Как солнце, ты вызвала к жизни
Напрасно дремавшие силы.

Была ты звездою и солнцем,
Тревогой моею и счастьем,
Мученьем моим и наградой.

Склоняется солнце на Запад,
И звезды мерцают и гаснут,
И крест на могиле поставлен,

Но звезды светили — и будут!
Но солнце сияло — и будет!
Бессмертье твое несомненно.

Когда я буду умирать,
Тебе — последний вздох и слово.
Пока я жив — молчи не трать
Сокровищ сердца для чужого!

Не надо их добра и зла.
Ни ласки их, ни беззаконий.
Я больше не хочу тепла,
Что ты хранишь в своей ладони.

Ни горьких слов, ни нежных слов
Я говорить чужим не буду.
И тот не знает про любовь,
Кто расточал ее повсюду.

И ненависть тому чужда,
Кто пил ее из каждой лужи,
Как конь, сорвавший удила,
Или невольник неуклюжий.

Но если я приду домой,
Как зверь, ушедший от погони,
Без слов — в молчаньи — головой
Я припаду к твоей ладони.

И если есть бесслезный плач,
Ты все поймешь в минуту встречи,
Смотря на согнутые плечи,
Где знак поставил мне палач.

Сосед случайный, я уйду
Из горизонта твоего.
Верь, в наступающем году
Не обойдут нас никого.
Придет и наш конец страданий.
В каком раю или аду? —
О том не думаю заране.

Я думаю о том, сосед,
Что не вернуть нам этих лет,
И каждый год идет бесследно,
И не узнаем никогда,
Как много в жизни нашей бедной
Было сердечного труда
И кладов мысли заповедной
Под маской холода и льда.

И думаю о том, сосед,
Что эти строки холодны,
Как зов неузнанного брата:
На языке чужой страны
Чужая горесть и утрата.
Но тянет нас по временам
Дать волю сердцу — выход снам.

Зимой в бараке АТП
Случайно встреченный в толпе
Товарищ лагерной недоли! —
Есть на земле и рай и ад, —
Об этом годы говорят,
В тоске прожитые и боли,
И слово «друг» и слово «брат»,
И нас враги не побороли.

Так пусть же хоть из этих слов
К тебе прорвется дальний зов
На память дружбы безымянной, —
Как в ночь полярных холодов
Доходит с южных берегов
Привет по радио нежданный.

Вор смотрел немигающим взглядом
На худые пожитки мои,
А убийца, зевая, лег рядом
Толковать о продажной любви.

Дождь сочился сквозь крышу сарая,
Где легли голова к голове, —
И всю ночь пролежал до утра я
В лихорадке на мокрой листве.

Снились мне поезда и свобода,
Средиземный простор голубой.
На рассвете стоял я у входа
В белый дом, где мы жили с тобой.

Но рука моя долго медлила
Постучать у закрытой двери,
Точно вражья свинцовая сила
Уцепилась за полы мои.