Вера Меркурьева - Тщета: Собрание стихотворений

На удивленье и на редкость
В ее дому цветов, огней.
Но клетка пышная – всё клетка,
Степной лисице тесно в ней.

У ног – изгибы тонкой шали,
Изломы шелка – у плеча.
Но одеяние печали,
Равно – лохмотья и парча.

И занавешенная дремлет
По-за окном, одним-одной.
И снятся ей леса и земли
Там, на Просторе, за стеной.

Рожденья день – и мама подарила
Ей простенький браслет.
Так далеко. Да разве это было –
«На утре лет».

День именин. К нему ей муж готовят
Серебряный сервиз.
Так напоказ. И жадно сердце ловит
Чужой каприз.

На новый год приносит ей любовник
Корзину чайных роз.
А ей – милей чужих полей шиповник
В блестинках рос.

И ждет она земной страстной недели
Воскресного конца,
И в праздник свой гирлянду иммортели
Вокруг лица.

Старых книг сегодня скучны томы,
Явь окна безжизненно фатальна.
Где твой милый, где твой незнакомый?
Ты одна, устала и печальна.

Целый день – работа до надсады,
Раздражение противоречий.
Где ж его приветливые взгляды,
Где его уверенные плечи?

Он придет, не виденный ни разу,
Чаемый от века и до века –
И не вспомнит, не напомнит разум
То, что ты уродец и калека.

Тихо сядет у твоей кровати,
Ничего не скажет и не спросит –
До изнанки сношенное платье
Даже нежных пальцев не выносит.

Только будешь, молча и покорно
Вглядываясь в сумерки оконца,
Числить звезд рассыпанные зерна,
Вместе ждать обещанного солнца.

На люди появляется
Уверенная и крепкая.
Никто и не догадается,
Что она маленькая и нелепая.

Идут глупые, умные
К ней, с весельем и с кручиною.
Никто, никто не подумает,
Что она любит шоколад с начинкою.

День весь бродит без устали –
Сама за семью печатями –
В поисках дела ли, чувства ли,
За ответами или за перчатками.

На ночь – гребнем в зазубринах –
Не расчешет, точно н а зло, косм –
Замечтавшись о излюбленных,
Никем не подаренных Grab apple blossoms.

Считай часы, считай минутки –
Не раздаются ли шаги?
Чужие прихоти и шутки,
Чужие тайны береги.

Ну, а твоя-то где же радость?
Вот – папироски, в их дыму.
Не надо, ничего не надо
С тобою вместе никому.

Пускай. Такая честь и часть ей.
И ей самой себя не жаль.
Могла беречь чужое счастье –
Умей беречь свою печаль.

Некогда подумать о себе,
О любви, никем не разделенной.
Вся-то жизнь – забота о судьбе,
О судьбе чужой, непобежденной.

Весь-то день – уборка и плита,
Да еще аптекарские склянки.
Вся-то ночь – небесная мечта,
Бред Кассандры – или самозванки?

Долго, долго не ложится тень,
Утро настает незванно рано.
Но и днем сквозь усталь, пыль и лень
Слышны ей – лесные флейты Пана.

В поношенной жакетке,
В потертых башмаках –
А солнце красным метки
Нажгло мне на щеках.

И не сдержу я клича,
Теплом опоена:
Я солнцева добыча!
Я солнцем клеймена!

По жилам бродит-бредит
Хмельная кутерьма.
И как никто не сметит,
Что я сошла с ума –

Что я смеюсь и плачу,
Как полоумный ветр,
Что я корону прячу
Под порыжелый фетр!

Что это солнце – точно
Такое же, как я,
И прячется нарочно
Под рыжих туч края.

Маленькое верное сердце
Тяжесть большую переносит –
С верой и болью страстотерпца
Любит, но не ждет и не просит.

Жаль вам его? пройдите мимо,
Лаской не тронув, не обидев.
Чтите права чужого грима
И не узнавайте, увидев.

Тепло у печки. Слитный запах
Цветов и легких папирос.
И старый кот на мягких лапах
Упрячет в шерстку зябкий нос.

И мама в старых теплых туфлях
Бредет – ворчит сама с собой:
– И всё-то хлам, и всё-то рухлядь,
Как мы с тобой, как мы с тобой.

Вон дочка, смолоду-то спится,
Уж так скромна, ни за порог. –
А мне тепло, смешно, и снится
Не то жених, не то пирог.

Век восемнадцатый ей близок,
Стиль Фрагонара и Ватто.
Но любит томная маркиза
Кафе-глясе, коньяк, авто.

И революция хлестнула
Ее не очень горячо, –
Лишь ножку стройную обула
В дубовый крепкий башмачок,

Да в руки, вместо чайной розы,
Дала ей кожаный портфель.
Но всё звучит, сквозь цифры прозы,
Всё та же нежная свирель.

Всё та же, в новой обстановке,
Для Де Грие Манон Леско –
Он ей влюбленно и легко
Подписывает ассигновки.

В пушистой складки шали привольно завернется,
Тому, что есть едва ли, безбольно усмехнется,

По комнате холодной рассеянное пройдет,
Подумает: — «а скоро и праздник настает.

Ждет девушка от друга, от барыни кухарка,
А мне-то от кого же на праздник ждать подарка?»

Пойдет она и купит подарок дорогой –
Зимой – дремотный, белый, мечтательный левкой.

Накроет стол нарядно, цветок на стол поставит
И с праздником веселым сама себя поздравит,

И, радостная, скажет, вдыхая сладкий дух:
«Благодарю за память, мой неразлучный друг».

На закате в старом парке
Сосны в бархат разодеты.
Сквозь берез косые арки
Золотые смотрят светы.
И неясны, и неярки
Бледных женщин силуэты.

По скамейкам, на дорожках
Позабылись и остались.
В пальцах тонких, зябких, дрожких
Метерлинк или Новалис.
На колечках, на сережках
Медлит луч, уйти печалясь.

Эта – в мрачном черном платье,
Та – в прозрачном сне вуали.
Но у всех – одно объятье,
Всем – один удел печали.
И объятье – как распятье
Тем, кто ждали и устали.

Глубже, строже траур сосен,
В небе гаснущем узорясь.
Лист березки – вкривь и вкось он,
С ветерком залетным ссорясь.
И земли, и сердца осень
Теневая кроет прорезь.