Осип Мандельштам - Камень, Tristia

На крик -- "здорово, молодцы!"

Казармы, парки и дворцы...

Одноэтажные дома,

Гдe однодумы-генералы

Свой коротают вeк усталый,

Читая "Ниву" и Дюма...

Особняки -- а не дома!

Свист паровоза... Eдет князь.

В стеклянном павильонe свита!..

И, саблю волоча сердито,

Выходит офицер , кичась:

Не сомнeваюсь -- это князь...

И возвращается домой -

Конечно, в царство этикета,

Внушая тайный страх , карета

С мощами фрейлины сeдой,

Что возвращается домой...

Золотой.

Цeлый день сырой осеннiй воздух

Я вдыхал в смятеньe и тоскe;

Я хочу поужинать,-- и звeзды

Золотыя в темном кошелькe!

И дрожа от желтаго тумана,

Я спустился в маленькiй подвал ;

Я нигдe такого ресторана

И такого сброда не видал !

Мелкiе чиновники, японцы,

Теоретики чужой казны...

За прилавком щупает червонцы

Человeк -- и всe они пьяны.

Будьте так любезны, размeняйте,

Убeдительно его прошу -

Только мнe бумажек не давайте, -

Трехрублевок я не выношу!

Что мнe дeлать с пьяною оравой?

Как попал сюда я, Боже мой?

Если я на то имeю право -

Размeняйте мнe мой золотой!

1912.

Старик .

Уже свeтло, поет сирена

В седьмом часу утра.

Старик , похожiй на Верлэна,-

Теперь твоя пора!

В глазах лукавый или дeтскiй

Зеленый огонек ;

На шею нацeпил турецкiй

Узорчатый платок .

Он богохульствует , бормочет

Несвязныя слова;

Он исповeдоваться хочет -

Но согрeшить сперва.

Разочарованный рабочiй

Иль огорченный мот -

А глаз , подбитый в нeдрах ночи,

Как радуга цвeтет .

Так , соблюдая день субботнiй,

Плетется он -- когда

Глядит из каждой подворотни

Веселая нужда;

А дома -- руганью крылатой,

От ярости блeдна,-

Встрeчает пьянаго Сократа

Суровая жена!

1913.

Петербургскiя строфы.

Н. Гумилеву.

Над желтизной правительственных зданiй

Кружилась долго мутная метель,

И правовeд опять садится в сани,

Широким жестом запахнув шинель.

Зимуют пароходы. На припекe

Зажглось каюты толстое стекло.

Чудовищна -- как броненосец в докe -

Россiя отдыхает тяжело.

А над Невой -- посольства полумiра,

Адмиралтейство, солнце, тишина!

И государства крeпкая порфира,

Как власяница грубая, бeдна.

Тяжка обуза сeвернаго сноба -

Онегина старинная тоска;

На площади Сената -- вал сугроба,

Дымок костра и холодок штыка...

Черпали воду ялики, и чайки

Морскiя посeщали склад пеньки,

Гдe, продавая сбитень или сайки,

Лишь оперные бродят мужики.

Летит в туман моторов вереница;

Самолюбивый, скромный пeшеход -

Чудак Евгенiй -- бeдности стыдится,

Бензин вдыхает и судьбу клянет !

1913.

x x x

В душном барe иностранец ,

Я нерeдко, в час глухой,

Уходя от тусклых пьяниц ,

Становлюсь самим собой.

Дeв полуночных отвага

И безумных звeзд разбeг ,

Да привяжется бродяга,

Вымогая на ночлег .

Кто, скажите, мнe сознанье

Виноградом замутит ,

Если явь -- Петра созданье,

Мeдный всадник и гранит ?

Слышу с крeпости сигналы,

Замeчаю, как тепло.

Выстрeл пушечный в подвалы,

Вeроятно, донесло.

И гораздо глубже бреда

Воспаленной головы -

Звeзды, трезвая бесeда,

Вeтер западный с Невы...

1913.

Лютеранин .

Я на прогулкe похороны встрeтил

Близ протестантской кирхи, в воскресенье.

Разсeянный прохожiй, я замeтил

Тeх прихожан суровое волненье.

Чужая рeчь не достигала слуха,

И только упряжь тонкая сiяла,

Да мостовая праздничная глухо

Лeнивыя подковы отражала.

А в эластичном сумракe кареты,

Куда печаль забилась, лицемeрка,

Без слов , без слез , скупая на привeты,

Осенних роз мелькнула бутоньерка.

Тянулись иностранцы лентой черной

И шли пeшком заплаканныя дамы,

Румянец под вуалью, и упорно

Над ними кучер правил вдаль, упрямый.

Кто б ни был ты, покойный лютеранин ,

Тебя легко и просто хоронили.

Был взор слезой приличной затуманен ,

И сдержанно колокола звонили.

И думал я: витiйствовать не надо.

Мы не пророки, даже не предтечи,

Не любим рая, не боимся ада,

И в полдень матовый горим , как свeчи.

1912.

Айя-Софiя.

1.

Айя-Софiя -- здeсь остановиться

Судил Господь народам и царям !

Вeдь купол твой, по слову очевидца,

Как на цeпи подвeшен к небесам .

2.

И всeм примeр -- года гстинiана,

Когда похитить для чужих богов

Позволила ?фесская Дiана

Сто семь зеленых мраморных столбов .

3.

Куда-ж стремился твой строитель щедрый,

Когда, душой и помыслом высок ,

Расположил апсиды и экседры,

Им указав на запад и восток ?

4.

Прекрасен храм , купающiйся в мiрe,

И сорок окон -- свeта торжество;

На парусах под куполом четыре

Архангела прекраснeе всего.

5.

И мудрое сферическое зданье

Народы и вeка переживет ,

И серафимов гулкое рыданье

Не покоробит темных позолот .

1912.

Notre Dame.

1.

Гдe римскiй судiя судил чужой народ -

Стоит базилика,-- и радостный и первый,

Как нeкогда Адам , распластывая нервы,

Играет мышцами крестовый легкiй свод .

2.

Но выдает себя снаружи тайный план !

Здeсь позаботилась подпружных арок сила,

Чтоб масса грузная стeны не сокрушила,

И свода дерзкаго бездeйствует таран .

3.

Стихiйный лабиринт , непостижимый лeс ,

Души готической разсудочная пропасть,

Египетская мощь и христiанства робость,

С тростинкой рядом -- дуб и всюду царь -- отвeс .

4.

Но чeм внимательнeй, твердыня Notre Dame,

Я изучал твои чудовищныя ребра,-

Тeм чаще думал я: из тяжести недоброй

И я когда-нибудь прекрасное создам .

1912.

О. Мандельштам . Tristia. Petropolis, Петербург -Берлин , 1922.

Настоящее изданiе отпечатано в количествe трех тысяч экземпляров . Из них сто нумерованных .

Обложка и марка работы М. В. Добужинскаго. Отпечатано в типографiи Зинабург и Ко. в Берлинe в 1922 году для издательства "Петрополис ".

x x x

-- Как этих покрывал и этого убора

Мнe пышность тяжела средь моего позора!

-- Будет в каменной Трезенe

Знаменитая бeда,

Царской лeстницы ступени

Покраснeют от стыда,

.................

.................

И для матери влюбленной

Солнце черное взойдет .

-- О, если б ненависть в груди моей кипeла -

Но, видите, само признанье с уст слетeло.

-- Черным пламенем Федра горит

Среди бeлаго дня.

Погребальный факел горит

Среди бeлаго дня.

Бойся матери, ты, Ипполит :

Федра -- ночь -- тебя сторожит

Среди бeлаго дня.

-- Любовью черною я солнце запятнала

Смерть охладит мой пыл из чистаго фiала...

-- Мы боимся, мы не смeем

Горю царскому помочь.

Уязвленная Тезеем

На него напала ночь.

Мы же, пeснью похоронной

Провожая мертвых в дом ,

Страсти дикой и безсонной

Солнце черное уймем .

1916

Звeринец .

1

Отверженное слово "мир "