Яшка казанова - алфавит

ъ– это: её упрямое «нет»;
разница календарная в девять лет;
тихий щелчок тугого замка входной;
до краёв ожиданьем наполненный выходной;
полбутылки монтепульчано, не отрывая губ;
беспощадный ристретто, выпитый на бегу;
аромат её кожи, пропитавший бельё насквозь;
обожаемый плащ и любимый до дрожи гвоздь;
телефон, молчащий твёрдо, как партизан;
наважденье – войти глазами в её глаза;
ритм танго, сверлящий бёдра и бьющий в пах
невозможностью в одиночку сделать хотя бы па;
понедельник, вторник, черт подери, среда;
ъ – это: её упрямое «да»,
первый снег, как манка, из сухой небесной горсти...

ну и вот такой сбивчивый, будто подросток, стих.
2008/11/07

ытамхаш:
дашь – не дашь,
баш на баш...
цинична, наташ?
стервозна, наташ?
болею, наташ.
2008/11/07

ь– это: её шипящее «нет»;
пересечение календарное девять лет;
мягкий щелчок тугого замка входной;
до краёв предвкушеньем наполненный выходной;
два бокала монтепульчано, не отрывая губ;
горячий ристретто, выпитый на бегу;
аромат её кожи, пропитавший меня насквозь;
мягкий плащ и под ним любимый до дрожи гвоздь;
телефон, не сдающий нас твёрдо, как партизан;
наваждение – втечь глазами в её глаза;
ритм танго, гладящий бёдра и рвущий пах,
с нежеланием в одиночку сделать хотя бы па;
понедельник, вторник, Боже ты мой, среда;
ь – это: её шипящее «да»,
первый снег, как манка, из щедрой небесной горсти...

ну и вот такой сбивчивый, будто подросток, стих.
2008/11/07

энэло –
смурное, сердитое
целовать в лоб,
улыбаясь звонкам родителей,
рукавом натирая латунные пуговки на его кителе.

смотреть задумчиво: как энэло ест;
фотографии предыдущих невест;
телевизор, спину его к своему животу прижав.

поцелуем закрывать ему рот, если тот решит побрюзжать.
за кофе и круассанами утром в пальто нараспашку бежать.
посреди ночи болтать с ним, спать ему мешать,
тыча пальцем в небо, полное звезд, спрашивать:
«а ты с какой? с той, которая жёлтенькая? или нет! с той, что оранжевая!»
2008/11/09

ювелир хитроглазый с улыбкой подвижнее тени,
ты старался меня огранить, но сумел ограничить.
и не вспомнить уже ни подробности телосплетений,
приносящих мне радость когда-то, ни сами сплетения. нынче
я – всего лишь бодрящийся в ночь полнолуния евнух,
темно-красным кюве промывающий старую рану.

ты однажды напишешь короткое «можно приеду?» –
от желанья прилипнуть сухими губами к экрану
с этой фразой, свихнусь.
2008/11/15

яшка, яшка... ловелас и пьяница.
и каждый день для него – пятница.
и каждая ночь для него тянется
ровно столько, насколько растягивается влажная простыня.
и поцелуй в тёплую щёку, и «прости меня,
но я обручён с бессонницей.
давай не будем расстраиваться и ссориться?»

яшка, яшка... кокетничает налево-направо.
для него нет других брендов (какие там ямамото, прада?)
кроме него самого.
а он сам – ого!

яшка, яшка... шампанское вместо сока, а вместо супа – сок.
и вот этот пульсирующий вечно его висок,
и вот это ощущение, что невесом,
что запросто по углям может гулять босой,
а также – то по крышам, то по головам:
«добрый вечер, могу заглянуть и к Вам.»

яшка, яшка... водостойкая тушь течёт,
руки, на удивление цепкие при прощании. чёрт!
мобильный вибрирует нервозно:
время позднее,
а он еще не вернулся, прохладный, ни под один под бок –
то ли дьяволёнок, то ли несостоявшийся Бог,
существующий только из-за того,
что кто-то верит в это шальное эго его –
бродит по кабакам и опиумным притонам
навеселе, но безудержно грустный при том. он
ищет чего-то совсем невозможного в данной реальности,
опять не находит, садится за кнопки, лабает стих,
а потом раздевается, ложится сначала в ванну, потом – в постель.

и тут заканчивается весь маскарад псевдофевральский. с ней
вышеописанная феерия –
просто фантазия, прилепленная к букве «я».
2008/11/21