Николай Тряпкин - Стихотворения

И пускай он — вечный и желанный,
Зазвенит гармошкой у крыльца,
И зажгутся тайной несказанной
И земля, и воздух, и леса.

И никто вовек не перестанет
Забываться в песне как во сне.
А цветок в глаза ему заглянет
И расскажет сказку обо мне.

А это всегда я имею в виду,
Когда через луг по ромашкам иду:

Что эти ромашки и эта земля
Живут, свою плоть меж собою деля, —

Друг друга питают, и соль свою пьют,
И в песенке пчел через год запоют.

И в эту работу цветов и земли
И прежние пчелы и травы пошли,

Пошли снеготалы — и снова пойдут,
И предки мои — обязательно тут;

И сам я и ты через годы, потом,
В живые круги мирозданья войдем.

И дальний потомок — забавный Адам —
Вот так же рукою притронется к нам.

А мы с тобой будем — земля и трава.
И скажет потомок такие ж слова:

Что вот, мол, какие ромашки цветут,
И предки мои — обязательно тут…

А мы закиваем, задрав стебельки,
Что гибели нету, а смерть — пустяки.

Листья дубовые! Листья дубовые!
Стук желудей!
Пусть расползутся ненастья суровые
С наших полей.

Пусть улыбнется нам солнышко ясное,
Звезды горят.
Листья дубовые! Сучья угластые!
Злат листопад!

Добрую силу, густую, медяную,
Дайте ветрам.
Сыпьтесь в рубашку мою полотняную,
Кланяюсь вам!

Сыпься, прошу, в рукава мои белые,
Стук желудей!
Пусть они, ветры, веселые, смелые,
Грянут скорей.

Сыпьтесь в мое полотно непорочное,
Кланяюсь вам!
Пусть они скроются, грозы полночные,
Злобные к нам.

Дайте собрать вашу сень многодумную,
В узел связать.
Дайте средь поля на дерево шумное
Узел поднять.

Листья дубовые! Сучья угластые!
Злат ворошок!
Дайте подвесить под сени гривастые
Думный мешок!

Пусть он качнется под той наговорною
Кущей моей.
Пусть она схлынет, вся нежить упорная,
С наших полей.

Добрую силу, густую, медяную,
Дайте ветрам.
Сыпьтесь в рубашку мою полотняную,
Кланяюсь вам!

Никаких таких ракит
За речной заставою,
Только сосенка стоит
Раскудря-кудрявая.

Только сосенка-сосна,
Да какая сосенка —
Тихомиркина жена,
Золотая Фросенька!

Ходит рыбка через вир,
Припадает к донышку.
Ставит верши Тихомир
Да глядит на женушку.

То не солнце наверху,
А другая дивинка:
Варит Фросенька уху
Да играет в ливенку.

Ты играй, жена, играй,
Чтобы я приплясывал
Да рыбешку то и знай
Для тебя подбрасывал.

А ты кушай, да играй,
Да судьбу загадывай,
Да из сумки каравай
Покрупней выкладывай.

Это просто чудеса,
Если ты здоровая,
Да не будь, моя краса.
Чересчур суровая.

Итак, начинаю. Время
Приветствую светом дня.
Я ноги обую в стремя
И вам подведу коня.
На стогнах гремят витии,
А с нами — отряды муз.
О Русь! Купина! Россия!
Великий Советский Союз!

Настала пора походов,
Каких не бывало ввек.
В полях, на горах и водах
Играет в трубу Олег —
Олег не простой, а вещий,
Сияющий бог дружин.
Мы славим такие вещи,
Что стоят любых былин.

Мы любим свои базары
И дедовских песен вязь.
А в наши глаза хазары
Швыряют срамную грязь.
А в нашем Кремле хазары
Пускают страну в распыл…
Эгей, господа гайдары!
Недаром я злость копил.

Настала пора походов,
Каких не бывало ввек, —
С полюдьями всех заводов,
С разливом великих рек.
Матросы на Черном море,
Охотские моряки,
Балтийцы стоят в дозоре,
Готовые, как штыки.
А в селах гремят витии,
А с нами — отряды муз.
О Русь! Купина! Россия!
Великий Советский Союз!
Давай же, герой наш вещий,
Сияющий бог дружин!
Мы знаем такие вещи,
Что стоят любых былин.

Гремят по стране витии,
Высокий поднявши груз.
О Русь! Купина! Россия!
Великий Советский Союз!
Держава — на полном сборе.
Хвалынцы и тверяки.
И песни мои в дозоре,
Готовые, как штыки.

Значит — снова в путь-дорогу,
Значит — в ночь не удалось
Значит — снова, братцы, — с Богом!
На авось, так на авось.

Что нам отчее крылечко!
Что нам брат и что нам друг!
Ты катись, мое колечко,
Хоть на север, хоть на юг.

Умираем, да шагаем
Через горы и стада.
А куда идем — не знаем,
Только знаем, что туда:

В те края и в те предместья,
Где дома не под замком,
Где растут слова и песни
Под лампадным огоньком.
Провались ты, зло людское,
Все карманы и гроши!
Проклинаю все такое,
Где ни Бога, ни души.

То крылечко — не в крылечко,
Где платочек — на роток…
Ты катись, мое колечко,
Хоть на запад иль восток.

Проклинаем да шагаем
Через горы и стада.
А куда идем — не знаем,
Только знаем, что туда.

Дружище Марк! Не упрекай меня,
Что я стучусь в твое уединенье.
Давай-ка вновь присядем у огня,
Что мы когда-то звали вдохновеньем.

Скорблю, старик, что наш ХХ век
Столь оказался и сварлив и смраден.
Задели гной — и вот уж сам генсек
Прополз по миру — гадина из гадин.

Да черт бы с ним, пускай себе ползет,
Да пусть он будет хоть червяк с помойки!
Но он ползет — и нас с тобою жрет,
Но он ползет — и мы с тобою в гнойке.

И вот бушуют вирусы вражды,
И вот снуют все яблоки раздора,
А мы друг другу целимся в зады
Иль прямо в грудь палим из-под забора.

Дружище Марк! А ты совсем не зверь,
Да ведь и я люблю тебя доселе.
Давай-ка, брат, сойдемся и теперь
И вновь по чарке тяпнем в Цедээле.

Для нас ли дым взаимной чепухи?
Поверь-ка слову друга и поэта:
Я заложил бы все свои стихи
За первый стих из Нового Завета…

Скорблю, старик, что наш ХХ век
Столь оказался и сварлив и смраден.
Хвала творцу! Хоть ты-то не генсек, —
И нынче мне особенно отраден.

А посему — не упрекай меня,
Что вот стучусь в твое уединенье.
Давай-ка вновь присядем у огня,
Что мы когда-то звали вдохновеньем.