Николай Тряпкин - Стихотворения

И там, над дедовским ручьём,
Шумит знакомая осока.
И я, как лебедь, бью крылом
У заповедного истока.

Ах ты горькая доля, зловредный удел,
Избяная колода!
Тридцать лет я, ребята, без сил просидел
Да ещё вот три года.
За мою ли вину, за чужие ль грехи
Приключилось такое?
Не могу раздавить ни клопа, ни блохи
Ни рукой, ни ногою.

Допивайте же всё, что на этом столе,
Гусляры-скоморохи!
В Карачарове нашем, в дородном селе,
Угощенья неплохи.
Да ударьте ещё по своим по струнам,
Чтобы крепче задело!
Разбегается жар по моим по кровям,
Оживает всё тело.

Посмотрите, как землю весенним теплом
Распекло, разморило.
Это машет в полях огневым помелом
Животворец Ярило.
Посмотрите, как сыплют зерно мужички
В золотое лукошко.
Что же мне-то всё слушать, как свирчут сверчки,
Да глядеть из окошка?

Исходили вы тыщи привольных путей
По Руси и по Чуди.
Мне бы чуточку пыли от ваших лаптей,
Разлюбезные люди.
Что же! Дуньте, посыпьте моё чёрный кусок
При напутственном слове,
Чтобы сила пошла, как весенний поток,
По Илюхиной крови.

Да ударьте, ребята, ещё по струнам —
Это верное дело.
Разбегается жар по рукам, по ногам.
Оживает всё тело.
И махну же я, братцы, на добром коне
Через гривы курганов!
И помну я врагов по родной стороне,
Как печных тараканов!

Кто с нами за вешние плуги?
Кто с нами?
Кто с нами да к ясному солнцу?
Кто с нами?
Кто с нами разуется в поле?
Кто с нами?
Кто с нами по рыхлой земельке?
Кто с нами?
Кто с нами за вольную песню?
Кто с нами?
Кто с нами за русское слово?
Кто с нами?
Кто с нами засеивать пашню?
Кто с нами?
Кто с нами на добрую славу?
Кто с нами?

Где-то есть космодромы,
Где-то есть космодромы.
И над миром проходят всесветные громы.
И, внезапно издав ураганные гамы,
Улетают с земли эти странные храмы,
Эти грозные стрелы из дыма и звука,
Что спускаются кем-то с какого-то лука,
И вонзаются прямо в колпак мирозданья,
И рождаются в сердце иные сказанья:
А всё это Земля, мол, великая Гея
Посылает на небо огонь Прометея,
Ибо жизнь там темней забайкальского леса:
Даже в грамоте школьной никто ни бельмеса.

А в печах в это время у нас в деревнюшке
Завывают, как ведьмы, чугунные вьюшки,
И в ночи, преисполненной странного света,
Загорается печь, как живое магнето.
И гашу я невольно огонь папироски,
И какие-то в сердце ловлю отголоски,
И скорее иду за прогон, к раздорожью,
Где какие-то спектры играют над рожью,
А вокруг силовые грохочут органы…
И стою за бугром, у знакомой поляны,
А в душе, уловляющей что-то и где-то,
Голубым огоньком зацветает магнето…

И, внезапно издав ураганные гамы,
Вдруг шибается небо в оконные рамы,
И летят кувырком с косяками и цвелью
Эти все пошехонские наши изделья.
А вокруг, испуская всё то же свеченье,
Как штыки, стояком замирают растенья.
И дрожат, как в ознобе, подъемные краны,
А в полях силовые грохочут органы.
И старушки в очках, те, что учат по книжкам,
Говорят из-за парты вскочившим детишкам:
А всё это Земля, мол, великая Гея
Посылает на небо огонь Прометея —
Эти грозные стрелы из грома и света…
Успокойтесь, родные.
И помните это.

У смеркшего дня, у стихающих кринов —
Загадочный запах осенних овинов —
У смеркшего дня.
И в древнем чаду залегли огороды,
И стелется дым из-под каждой колоды —
У смеркшего дня.

Скорее за пазуху — соль да ковригу
Да прямо к старухе — в знакомую ригу,
У смеркшего дня!
И всё там космато, в той жаркой берлоге,
А старая ведьма сидит на пороге —
У смеркшего дня.

И всё там над печкой в старинном порядке:
Заглохли в дыму прокопченные грядки, —
У смеркшего дня.
А сверху, как пращуров тайная свита,
Уселось верхом головастое жито, —
У смеркшего дня.

Скорей же пристройся на дымном пороге!..
Да что же там шепчут овинные боги —
У смеркшего дня?!
Какие там скачут в углах пересветы?
Какие тут сны проводами пропеты —
У смеркшего дня?

Давай же раскроем Глубинные Книги
На чёрном пороге дымящейся риги,
У дедовских рек!
Покуда у сердца хватает старанья,
Покуда хотим заповедного знанья,
А ты — человек!..

У смеркшего дня, у знакомых овинов
Заливисты нынче гудки лимузинов —
У смеркшего дня…
И только в душе глуховато немножко,
И где-то пропала знакомая стёжка —
У смеркшего дня!

Я искал твой след неповторимый
Да по тем залесьям и краям, —
За рекой Печорой, за Витимом
И по всем онежским пристаням.

Да у той у камской переправы,
Да у тех у Кольских берегов…
По каким ты шла цветам и травам?
У каких ты грелась очагов?

И сновали слухи надо мною,
Пролетали с вестью облака.
И стоял я вровень с той волною,
Что просилась в песню на века.

Только плыл твой голос журавлиный
И, как дым, спускался у воды.
Только дым осеннего овина
Заметал былинные следы.

Только дым от песни многословной,
Да и жизнь растаяла как дым…
Да куда ж ты скрылась, Ярославна,
Перед родом-племенем моим?

И пускай всё так же надо мною
Пролетают годы и века.
Под какой искать тебя стеною?
У какого камня-соловка?

И грохочут волны с переправы,
И кричу вот с тех же берегов:
По каким ты шла цветам и травам?
У каких ты падала снегов?

Знакомое поле, а в поле — траншеи и рвы,
Засохшая глина да куст полумёртвой травы.
Разбросаны трубы. Да вышки. Да снова — быльё.
Знакомое поле — моё — и совсем не моё.

Усни, моя горечь, и память мою не тревожь.
Пускай тут склонялась, как лебедь, высокая рожь.
Пускай тут звенели овсы и гуляли стада.
Усни, моя горечь. Пусть вечная льётся вода.

Железное поле. Железный и праведный час.
Железные травы звенят под ногами у нас.
Железные своды над нами гудят на весу.
Железное поле. А поле — в железном лесу.

Засохшая глина. Смола. Да забытый бурав.
Огромные трубы лежат у глубоких канав.
Знакомые травы куда-то ушли в никуда.
А сверху над нами густые гудят провода.

Проснись, моё сердце, и слушай великий хорал.
Пусть вечное Время гудит у безвестных начал.
Пускай пролетает Другое вослед за Другим,
А мы с тобой — только травинки под ветром таким.