Монах афонский - С креста не сходят - с него снимают (Избранное)

Мне больно, Господи, мне больно,
Мне стыдно за свой срам и бред.
Душа моя, ты — колокольня
Чужих страстей, молитв и бед.
Россия, синяя бомжами,
Ты от мороза руки прячешь,
А в рукавах твоих — ножи,
А на плечах твоих — бомжи
Нахохлились братвой голодною
На этой жизни цепь колодную.
Ах, эти русские бомжи,
Души моей шальной стрижи —
Я, осмелея, их согрею,
Я от любви к ним захмелею,
Но с теплотрасс моей души
Опять уйдут весной бомжи.
Уйдут на волю, как герои,
Навстречу ветрам и дождям.
Мне их судьба — на раны солью,
Мне их мольба — как кровь из ран.
Грачи накаркают тепло,
А сколько их уж замело
В подвалы ада — синь России,
Их стон в ушах: «Не сгинь, Россия»…
Их крик зарезал стыд в ночи…
Бомжи — души моей врачи!
На них упала, как нирвана,
Сухая пыль Афганистана,
Они удушены попойками
В помойках разных перестроек.
Они зарезаны, задушены,
Их убивают равнодушием.
Ах, эти русские бомжи, —
Души моей колосья ржи.
Когда набухнет ночь молитвою
И сердце задохнётся жалостью,
Я их пожну святою радостью
С души моей, молитвы бритвою.
Я их, уставших, огорошенных,
С душою, пеплом припорошенной,
С слезою, водкой привороженной,
Возьму своей душе на плечи.
И пусть рыдают в церкви свечи
За тех, кто был, за тех, кто будет;
За тех, кто свят, за тех, кто блудит;
За неба синего окошко,
За хлеба маленькую крошку,
За этих милых мне людей, —
За отмороженных бомжей,
За их глаза, что стынут льдинками
В трущобах городских малиновых.
И мне не отмолить вины…
Вся боль России — на их спины,
Бомжи России — стыд России,
Бомжи России — лик России.
Такие разные — несчастные,
Такие грязные — прекрасные.
Куда там Рим, Париж, Венеция,
Когда бомжи рыдают в терцию.
Умолкни, римская капелла, —
Здесь Стеньки Разина пределы.
Молчи, смешная Византия, —
Здесь пугачёвская стихия.
Здесь плач России о России,
Здесь боль судьбы, насквозь
простуженной,
Здесь зов любви и крики ужаса.
Рождение… Апостасия…
Бомжи России,
сыны России,
сама Россия!

Всех голодных и униженных,
Всех слетевших с гнёзд насиженных,
Всех живущих «на ура»,
С топорами до утра…
Всех, кто в горе бродит ягодой,
Всех, кто боли лечит брагою,
Всех упавших в жизни тину,
Всех попавших в паутину,
Всех зареванных, замотанных,
Всех заплеванных заботами,
Всех загаженных деньгой,
Всех ревущих над собой,
Всех пропащих, нищих, сирых,
Всех, кто встал на край могилы,
Всех, кто в грех корнями врос, —
Всех с любовью ждёт Христос.
Всем, кто жил, себя теряя,
Бог оставил ПОКАЯНИЕ.
Всех, кто жив, и всех, кто жил,
На Кресте Господь простил!
Наших тюрем дверь свидания
Открывает ПО-КА-Я-НИЕ.
Все уходим на погосты,
Наши кости — только гости.
Этой жизни «дорогой» — отбой!
Мы уходим «на покой» — домой!
Мы же куплены такой ценой —
Кровью Бога на кресте — Святой!
В небо ключик золотой — простой:
Не дорогою большой — тропой,
Не князья туда ведут и не звания,
Не друзья туда введут — ПОКАЯНИЕ.
Всех, кто продал свою жизнь греху,
Всех, кто стынет на земном ветру,
Всех, кто стонет под чужим ярмом,
Всех — святых, и тех, кто пал в содом, —
Всех спасает только ПОКАЯНИЕ,
Нет другого в небе ожидания.
ПОКАЯНИЯ Он ждет, ПОКАЯНИЯ!
От «сейчас» до смертного дыхания —
ПОКАЯНИЯ,
ПОКАЯНИЯ,
ПОКА-Я-НИ-Я!
Пока ты — не ты,
пока мы — не мы,
Отметем грехи,
заметем следы
ПОКАЯНИЕМ!

1

Весь день вопит душа моя:
«Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя…»
Всю ночь молчит душа моя:
«Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя».
Всю жизнь ревёт душа моя:
«Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя».
Что за Имя под небом нам дали прекрасное!
Всем убогим, больным и уродам несчастным,
Всем, кто влип в этой жизни мирское болото,
Кто устал от грехов до смерти, до рвоты, —
Как родник на пути или ангел для умерших,
Это имя звучит колокольчиком в сумерках,
И лучами лучит, и по сердцу стучит,
И ночами свечою нам совесть палит.
И мы шепчем тюрьмой, у судьбы за околицей:
«Богородицею помилуй нас, Господи,
Богородицею».
Не отнять, не понять этой русской надежды!
Это — тайна России! Это путь её снежный!
Это нежность. Это грешной России молитва
святая.
Это вечность! Это точка отсчета, судьбы
запятая.
Это вечер, распятый слезами смирения.
Это пристань последняя грешной души.
Это стон из глуши её, свет из глуши:
Богородица!


2

Россия молится, как водится…
Чужие в доме Богородицы…
Россия воет в поле лайкой
И ждёт, и ждёт свою Хозяйку,
И пляшет под свирели злые,
Раз в доме взяли власть чужие.
Святое Имя призывая,
Россия тихо умирает,
И стонет в трауре берёзовом,
И тонет льдиною морозною,
И тянет руки, причитая:
Я умираю, умираю…
**************
**************
Россия — ночь, Россия — свет,
Ты — наш монашеский обет.
Ты — нашей жизни тень кривая,
Такая грешная, святая…
Все перемелется, отмолится —
Ведь ты же домик Богородицы!
Ты только плачь не умолкая:
«Спаси, спаси нас, Пресвятая!»
И этим именем дыша,
Опять уйдешь из-под ножа…


3

Я вша, я тля, я раб греха,
Пустое место, сердце злое…
И если есть ещё святое
И для себя, и для стиха,
То это — Имя золотое,
Что ввысь акафистом зовём.
С души сметая зла налёт
Её бездонного колодца,
На дне мерцает:
Богородица!
Я — улица напропалую,
Я — боль, я — бомж,
бреду вслепую.
Я верю, верю в жизнь иную,
В Христа любовь, в Святую
Троицу,
Но губы шепчут:
«Богородица!»
Я оживая, — умираю,
Я умирая, — оживаю,
Летаю тенью иноходца
Над всем, что колется и молится.
Я без него с тоски сдыхаю
И повторяю, повторяю:
«Богородица!
Богородица!!
Богородица!!!»
С лица упала тень на лист.
Я не поэт, я бомж, я свист.
Моей провинции столица —
Богородица!
Кто, слава Богу, мне не снится —
Богородица!
Кому до смерти мне молиться —
Богородица!
Богородице!
Богородицей!
Убийцей злых моих грехов
Ты в жизнь вошла святым кинжалом,
И мне ни капельки не жалко!
Мне ещё мало, мало, мало…
Ты — моя смерть, мое начало;
Той жизни, что дороже стоит,
Я недостоин, недостоин.
И я тоскую инородцем
по Богородице!
Богородице!!
Богородице!!!
Слезами падаю из глаз:
Иисусе Христе, Богородицею
помилуй нас!
Я — меч в руках у Херувима!
Я — грозный пламень Серафима!
Я — грешная до слёз земля,
Я — смерд, я бомж, я вша, я тля!
Но день и ночь в молитву просится
Святое Имя Богородицы.
И это значит, что Она
Спасает грешного меня.
И всех, кто к Ней молитву нудит,
Она, конечно, не забудет.
Настанет день, —
за всё с нас спросится,
За каждый вздох, за каждый час,
И кто тогда укроет нас
от этих глаз?..
Богородица!
Богородица!!
Богородица!!!