Вера Булич - Бурелом. Книга третья

Туманы розовеют вдалеке,
Сверкает солнце утреннее в росах.
Смотри в твоей обветренной руке
Чудесным цветом расцветает посох.

Нас разделили годы и года
Великих, небывалых потрясений,
…Восточный ветер шелестит в сирени,
Над финским озером взошла звезда.

И та же искрится над Летним Садом,
Над Пушкинской могилою горит,
В лесах забытый осеняет скит,
С серпом и молотом сияет рядом.

Вы говорите: мы и вы — рубеж.
Да, между нами пролегла граница,
Но в сердце та же кровь, что в вас томится,
И нет для сердца ни границ, ни меж.

И разве может чувству быть преграда,
Любви к стране, где все мы рождены!
Мы сердцем пережили дни войны,
Бои в степях, осаду Ленинграда.

И плена скорбь, и гнев, и боль утрат,
И, как и вы, мы слушаем — в разлуке, —
Как нарастают в отдаленьи звуки,
Победных залпов громовой раскат.

По улице, засыпанной листом,
И по аллее в парке опустелом
Мечтательно, бесцельно — дом не дом —
Идет он сгорбившись, в пальто позеленелом.

Уже ненужный, вьется лист над ним,
Хрустит песок под тихими шагами.
От моря тянет воздухом сырым,
Меж двух стволов закат — как будто в черной раме.

Судьба изгоя — горькая судьба,
Как барка. пущенная по теченью.
Тяжелый груз, не выдержать — слаба,
И неминуем час — быть кораблекрушенью.

Но втайне, из последнего огня
Мольба о чуде, стынущая в жилах.
— Страна моя живет и без меня,
А я без родины дышать не в силах.

Родина — это воздух,
Которым легко дышать,
Небо в знакомых звездах,
Где можно свою отыскать.

Шелест былинной дубравы,
Колосьев тысячный всход,
Древние буйные травы,
Вода ключевая и мед.

Родина — всех поколений,
Всех лет и событий груз,
Мертвых славные тени
И мертвых с живыми союз.

Тяга крови единой,
Радость речи родной…
Родина! — клик лебединый,
Зовущий: домой, домой!

Когда по радио дают Приказ:
Вниманье! Слушайте в такой-то час…

Я жду в волненьи города названье,
Какой из них в развалинах, в огне
И перенесший плена испытанье.
Сегодня возвращен родной стране.

И вот несет волшебная волна
Далекие родные имена.

Как музыка для слуха эти звуки.
Идут полки. бригады, и бойцы —
Славянских предков доблестные внуки,
Потомков русских славные отцы.

И сквозь ряды прославленных имен
Мне слышен шелест боевых знамен.

То буйный ветер с берега Донского
Сквозь тьму и степь и заросли ракит.
То древний ветер с Поля Куликова
Через века в полотнищах шумит.

Летит, летит свистящая граната
И обращает ночь в багровый день.
Минуй в полете здание Сената,
Творенья Фальконета не задень,

Дугою обогни святой Исаакий,
Адмиралтейства стройного не тронь,
Пади в Неву и сгинь в подводном мраке
И в волнах ярый потопи огонь.

Растрелли, Воронихин и Баженов,
И многие, чьи славны имена,
И безымянные — за сменой смена —
Бесчисленные — за волной волна —

В пыли кирпичной, на лесах, стропилах
Проведшие свой краткий век земной,
Строители, истлевшие в могилах,
Восстаньте многотысячной толпой!

По набережным, на мостах, у зданий
Соборов, и музеев, и дворцов
Несите стражу, призраки преданий,
Невидимой опорою бойцов.

Рукой бесплотной тайно отводите
Угрозу тяжких вражеских гранат.
Вы, ставшие бессмертными в граните,
Спасите наш прекрасный, гордый Град.

Здесь Пушкин проходил, и дом на Мойке
Хранит в стенах его предсмертный вздох.
…Безумный Герман на больничной койке,
Тасуя карты, бредит: с нами Бог!

На черном небе зарева большого
Разрозненные сполохи горят,
И над Невою сумрачно-багровой
Летит из тучи вражеский снаряд.

Над Зимнею канавкой о перила
Облокотилась Лиза, вся в слезах…
…Подруги милые, мне — крест, могила,
А вам резвиться в солнечных лучах.

Хрустальным пламенем сияла зала,
Столетья блеск впитали зеркала:
Здесь музыка Чайковского звучала,
Здесь славы русской радуга взошла.

Подъезд театра как пустая рама,
И ветер крутит мусор и золу.
Но в полночь выйдет Пиковая Дама,
Пройдет по улицам в туман и мглу.

Пройдет, растает в площади пустынной,
В зияньи стен разбитых пропадет,
И луч прожектора иглою длинной
Над памятником бронзовым скользнет.

Ты ждешь, Евгений, но не с прежним страхом,
С надеждой жаркой ожидаешь ты,
Что ринется одним могучим махом
Чудесный конь с гранитной высоты

И по торцам столицы непокорной,
В развалинах не сдавшейся врагу,
Проскачет он, строитель чудотворный ,
Свой клич войскам бросая на бегу.

Медаль за оборону Ленинграда.
«Светла адмиралтейская игла»,
Бойцы в строю готовы для парада,
Рассеялась тяжелой ночи мгла.

Но на груди защитников отважных
Блестя чеканной маленькой луной,
Она напомнит о гудках протяжных
Тревог воздушных в черноте ночной,

О грозном рокоте, зловещем гуде
Слетевшейся железной саранчи,
О непрерывном грохоте орудий,
О заревах, о звоне с каланчи…

В тисках осады задыхался город,
И с каждым днем скудели закрома,
И гибли люди, рушились дома,
И черный дым окутывал просторы.

Прекрасный город, Пушкиным воспетый,
Он на медали виден золотым.
В сиянии победного рассвета
Развеялся осадной ночи дым.

Вам честь и слава, непреклонно-твердым,
Вам, отразившим тысячи атак,
За то, что никогда над Градом гордым
Не поднимался чужеземный флаг,

За то, что вдоль Казанской колоннады
Не шли врагов надменные войска,
За то, что доблесть русских в дни осады
Пройдет со славою через века!

В сыром лесу, где тонкий мох густой.
Ольха и ельник, чахлый и унылый,
Зияет яма, полная водой,
И около — безвестная могила.